Человек, написавший «Код да Винчи»

Точно так же, как Дэн Браун не ожидал мировой популярности «Кода да Винчи», полной неожиданностью для него стала и негативная реакция тех, кто категорически не принял роман, когда тот только что вышел в свет. Шквал критики, обрушившийся на роман, удивлял не только своей мощью, но и страстностью.

Кардинал Тарцисио Бертоне, архиепископ Генуи, назвал «Код да Винчи» «мешком, полным лжи». Осенью 2004 года роман запретили в Ливане. Там государственные служащие и полиция потребовали у всех без исключения книготорговцев изъять из продажи книгу Брауна, изданную не только на арабском, но и английском и французском языках.

«Я не призываю всех верить моим словам, но признаюсь совершенно честно, что не хотел оскорбить романом чьи-то чувства, – заявил Дэн Браун. – Мы почитаем богов наших отцов. Это очень простая истина».

Писатель считает, что большинство противников романа просто неверно поняли главный смысл его произведения. «Две тысячи лет назад мы жили в мире богов и богинь, – утверждает Браун. – Сегодня мы живем в мире только одного Бога. Я написал книгу, в которой рассказывается о том, как произошел переход человечества из того далекого, древнего мира в мир нынешний. В романе повествуется о нашем прошлом, но, что более важно, также и о нашем будущем».

Главное, в чем недоброжелатели Брауна обвиняли и его самого, и его роман, были фактические ошибки и неточности, вызвавшие к жизни десятка два книг, чьи авторы подвергли сомнению правдивость «Кода да Винчи». Этими людьми была избрана следующая тактика: если Браун ошибался в мелочах, то он исказил также и исторические факты – вроде заявления о том, что Иисус и Мария Магдалина были мужем и женой. Главной целью критиков писателя было поставить под сомнение достоверность всей книги.

Когда журналисты интересовались у Дэна Брауна, собирается ли он дать оппонентам отпор, тот, как правило, в качестве контрдовода приводил отклики тех читателей, которым роман понравился.

«Я немного волновался, когда книга только-только появилась, потому что затронул в ней ряд спорных тем, – признался он. – Мне было приятно получать письма от священников различных конфессий, монахинь, язычников, феминисток, убежденных католиков и людей, считающих, что они снова обретают веру в постулаты католичества. Все эти люди одобрили мой роман и изложенные в нем идеи».

В то же время, по собственному признанию Брауна, он был поражен тем, с какой злобой накинулись на книгу некоторые недоброжелатели. «В тот год меня то и дело обвиняли во всех смертных грехах и в числе прочего – в ненависти к христианству, – рассказывает Браун. – Я вырос в христианской семье и с ранних моих лет и по сей день стараюсь жить согласно христианским заповедям. Моя книга ни в коем случае не является антихристианской или антикатолической. Я – христианин, хотя в чем-то, может, и неортодоксальный верующий. Я считаю себя приверженцем многих религий. Написанный мной роман – всего лишь мой личный взгляд на катехизис и историю христианства, пропущенный через непривычную призму тех апостольских книг, которые при императоре Константине не были включены в Библию в том ее виде, в котором она нам известна сейчас».

В интервью журналистам Браун всегда осторожен в заявлениях о том, что его роман и содержащиеся в нем идеи никоим образом не призваны превратить читателей в неверующих. Например, в «Коде да Винчи» он утверждает, что император Константин и его сыновья отредактировали текст Священного Писания, сделав упор на божественной сути Христа. Тем самым Константин не только сблизил христиан и язычников, но также унифицировал и само христианство.

«Константин был прозорливым политиком и принял ряд решений, способствовавших тому, что на бумаге Христа сделали куда более божественной личностью, чем тот был на самом деле, – считает Дэн Браун. – Однако это ни в коей мере не подрывает ни удивительной сути Христа, ни красоты Священного Писания. Это всего лишь иной взгляд на хорошо знакомую историю».