Человек, научивший мир читать

У Богара Кристоф проработал примерно четыре года. Все это время, несомненно, прикидывая возможности открытия собственной типографии. Парижский книгопечатный бизнес – это акулы, готовые сожрать друг друга. Но он решает попытаться, оставив ремесло переплетчика и сознательно начиная практически с нуля в столице книгопечатания, перенасыщенной типографиями и книжными лавками. Однако стать мастером в Париже оказывается сложнее, чем где-то еще.

На первый взгляд, все выглядит неплохо. Типографский бизнес возник по историческим меркам совсем недавно, менее 100 лет назад, он быстро развивается и еще практически свободен от правил и ограничений. Удачно ведя дела, можно заработать быстро и много. Эразм Роттердамский шутил, что печатником стать проще, чем пекарем, – и был не так уж неправ. Все старые ремесла находятся под плотным, прямо-таки удушающим контролем цехов и гильдий, диктующих ремесленникам буквально каждый шаг. В германских землях и в Англии цехи все еще очень влиятельны. Во Франции и Нидерландах уже (или пока что – если говорить о типографском ремесле) не играют такой роли. Парижские типографы объединятся в свой цех не ранее 1608 года, то есть, работая в столице, Плантену даже не нужно вступать в цех! Нет необходимости получать патент мастера от городских властей, нужен только королевский патент. Его достать тоже непросто, но реально. У Жака Богара нет сыновей, так что Кристофу рисуется возможность выкупить лавку после его смерти, обеспечить себе королевский патент…

* * *

Типографское ремесло в XVI веке, построенное на внедрении нового носителя информации, было подобно современным высокотехнологичным и молниеносно растущим бизнесам Силиконовой долины, также основанным на новых носителях информации. Те, кто поймал волну – вовремя осознал преимущества новых технологий и понял, как продать эти преимущества людям, – стали миллиардерами и изменили мир. И это произошло так стремительно! Как и в случае с печатным делом, первое время развитие шло быстрее, чем власти успевали придумывать правила, ограничения и способы контроля над новой сферой.

Однако одно важное отличие все же имелось – капиталоемкость. Стив Джобс, чтобы добыть денег на первый проект, из которого родилась фирма Apple, – компьютер Apple I, всего лишь продал свой микроавтобус Volkswagen за 1500 долларов, а первые компьютеры собирал в гараже у родителей. Билл Гейтс, Пол Аллен и Монте Давидофф написали интерпретатор языка Basic для персонального компьютера Altair 8800 – первое программное обеспечение от основанной через месяц после этого фирмы Microsoft – без особых финансовых затрат. С книгопечатанием – другая история. Это был, пожалуй, самый капиталоемкий бизнес своего времени. Никаких исключенных из Гарварда студентов-энтузиастов, никаких родительских гаражей – чтобы открыть даже маленькую типографию, нужна была большая куча денег. И еще одна такая же – чтобы типография не обанкротилась в первые же пару лет.

Аренда или покупка помещения, печатный пресс, наборы шрифтов к нему, запасы бумаги и краски, другие необходимые инструменты. Жалованье работникам – а один печатный пресс обслуживали четыре человека, причем их труд считался высококвалифицированным, к тому же нужна была пара обычных слуг. Граверы выставляли огромные счета за иллюстрации. Все это приходилось оплачивать еще прежде, чем тираж поступал в продажу. А будет ли он хорошо продаваться?

Одна из причин, почему печатное дело оказалось таким капиталоемким: могли пройти не месяцы, а годы, пока инвестированные в издание средства вернутся и принесут прибыль. Это означало высокие риски. Редко весь тираж продавался сразу и полностью, были и такие, из которых удавалось реализовать лишь несколько экземпляров. Леон Воэ упоминает несколько случаев из истории типографии Плантена, когда продажи никак не покрывали расходов на печать.

Непроданные или медленно продающиеся тиражи, лежащие на складе, постепенно обесценивались. Транспортные расходы получались высокими, к тому же по разным причинам партия сырья или продукции могла и не достигнуть пункта назначения – непогода, кораблекрушение, разбойники. Неприятные сюрпризы готовили разменные курсы: Европа XVI века – это мир множества валют, очень запутанный валютный рынок без единых правил. Можно было потерять деньги просто на обмене. Важным заказчикам приходилось делать скидки, чтобы сохранить с ними добрые отношения для будущих продаж. А кто-то из клиентов вообще не платил по счетам. Годами. И что обычный типограф мог сделать влиятельному аристократу? В случае Плантена – герцогу, королю или папе римскому? Только писать слезные письма.

А работа печатного пресса требовала постоянных затрат вне зависимости от того, как шли дела с продажами.