Человек не сдается

- Вы почему не уезжаете? - сурово спросил полковник у Савченко, морщась и глядя на него помутневшими от боли глазами.

- Я должен вас эвакуировать. Рана очень серьезная, - твердо произнес Виктор Степанович и непроизвольно убрал голову в плечи от взвизгнувшей над ухом пули.

- Сколько у вас раненых?

- Четыре машины нагрузил. Легкораненых не берем...

- Пробивайтесь с ними на Гродно, - ослабевшим голосом произнес полковник. - А может... может, и дальше... Санинструкторов и санитаров в машины не брать...

- Я не могу вас оставить, - Савченко беспомощно развел руками, понимая свою правоту и не имея власти над этим суровым человеком.

- Выполняйте приказ!..

Взяв под козырек, Виктор Степанович повернулся кругом и с тяжелым чувством направился к машинам. Где-то справа загрохотала целая серия разрывов, и он подумал о том, что и ему с ранеными вряд ли удастся вырваться из этого пекла...

Когда Савченко был уже далеко, к командиру бригады подбежал с окровавленным лицом младший политрук Морозов.

- Товарищ полковник, знамя в опасности!.. - взволнованно доложил он.

Услышав это, полковник, ухватившись левой рукой за гусеницу своего танка, с трудом поднялся на ноги, уставив на Морозова мутные, точно хмельные глаза, в которых одновременно томились боль, тоска и испуг.

- Немцы прорвались в соседний овраг, окружили знаменный взвод. Командир взвода погиб, танк подбит, - задыхаясь, продолжал докладывать Морозов. - Красноармейцы отбиваются гранатами...

- Третью роту к бою! - тихо скомандовал полковник. - Садитесь в мой танк, младший политрук!.. Знамя... Знамя... - Полковник не договорил. Лицо его покрылось крупными, с горошину, каплями пота, побледнело вдруг, и он, потеряв сознание, упал на землю, ударившись головой о гусеницу танка.

7

В это воскресное утро Маринин поднялся в шесть часов, хотя автобус уходил в Лиду в девять. Было не до сна.

День предвиделся жаркий. Но Петр надел суконную гимнастерку, синие галифе, до черного огня начистил хромовые сапоги. К ремню пристегнул портупею, нацепил кобуру с наганом.

В комнату вошла Анастасия Свиридовна. Сложив руки на большом вялом животе, она, скупо улыбнувшись, залюбовалась бравым видом молодого квартиранта.

- Почему железную дорогу к вашей Ильче не проведут? - обратился к ней Петр, расправляя под ремнем складки гимнастерки.

- А ты меньше спрашивай. Плащ лучше захвати, а то на дождь гремит, добродушно ворчала хозяйка.

- Какой там дождь! - махнул рукой Петр, прислушиваясь, как от далекого гула мелко дрожат стекла в окне. - Летчики бомбить учатся.

И, робко осведомившись, все ли Анастасия Свиридовна приготовила к приезду Любы, он вышел из дому, хотя до отхода автобуса оставалось больше часа.

Заметив, что девушки, собравшиеся у ворот поболтать, с любопытством провожают его взглядами, Маринин деловито перешел на левую сторону улицы и правой рукой взялся за портупею, чтобы была виднее новенькая кобура с наганом.

...Десять часов утра. На узком, мощенном плитами тротуаре, у телеграфного столба, на котором был прибит фанерный щит с надписью: "Остановка автобуса Лида - Ильча - Лида", томилась группа пассажиров. Автобус опаздывал, и Маринин озабоченно посматривал на ручные часы. Не хватало еще не поспеть к поезду!..

Мимо проходил строй солдат. Над строем жаворонком взмывал звонкий тенорок запевалы:

...Артиллерией, танками, конницей

Мы дорогу проложим вперед.

Солдаты дружно, сильной, стоголосой глоткой подхватили песню:

Белоруссия родная,

Украина золотая,

Ваше счастье молодое

Мы штыками, штыками оградим!..

В плывущей над улицей песне утонули все звуки, даже рубленый шаг кованых солдатских сапог по булыжнику.

К старшине, шедшему во главе колонны, вдруг подбежал красноармеец с противогазом через плечо и тесаком на ремне.

"Посыльный", - догадался Маринин.

Посыльный что-то взволнованно зашептал старшине, а тот, сбившись с шага, смотрел на него ошалелыми глазами, затем резко повернулся к строю и отрывисто скомандовал:

- Отставить песню!.. Правое плечо вперед, бегом марш!..

Оборвалась на полуслове песня. Часто и размеренно затопали солдатские сапоги...

Петр с недоумением смотрел вслед повернувшемуся назад и удаляющемуся строю. Вдруг обратил внимание: то тут, то там снуют по местечку посыльные, спешат в направлении штаба командиры.

Мимо, запыхавшись, пробегал младший политрук Лоб. На его покрытом оспинками лице - раздражение и недовольство.

- Что случилось, Григорий Романович?! - кинулся к нему Маринин.

Сверкнув потемневшими от негодования глазами, Лоб сокрушенно махнул рукой:

- Штаб не успели сформировать, а уже тревогу затеяли! Да еще в выходной! А у меня жена на боевом взводе: вот-вот в роддом надо...

- А мне как? Ведь я в Лиду еду. - Петр с надеждой и опаской ждал ответа Лоба, а тот, поразмыслив, оглянулся вокруг и зашептал:

- Ну и давай бог ноги! Я тебя не видел. Ясно?

Скользнув насмешливо-удивленным взглядом по нарядной форме Петра, Лоб уже на ходу спросил:

- Зачем вырядился как на свадьбу?

- Как зачем? - конфузливо улыбнулся Маринин.