Человек не сдаётся

— Эх, черт! — Мучительная гримаса перекосила лицо Павла Платоновича; он сокрушенно поскреб затылок, затем провел неспокойными пальцами по усам и исподлобья глянул в растерянное, бледное лицо Тараса.

— Что все это значит? — сумрачно спросил Тарас.

— Трудная история, — тяжко вздохнул Павел Платонович. — Не хотелось ее ворошить…

В это время в зал клуба ворвалась Настя. Помертвевшее лицо ее было искажено ужасом, а ледяные сумасшедшие глаза кричали ненавистью к Павлу: Серега Лунатик уже успел все рассказать ей.

— Ты что?! Ты что?! — огрубевшим, плачущим голосом спрашивала она, бросая взгляды то на Павла, то на щит, где уже не было портрета Саши. — Ты убил его? Ты его убил?! — и Настя бросилась к лежавшему на полу портрету, подняла и смахнула с него рукой осколки стекла. — Ворог ты лютый! Я догадывалась, что таишь что-то! Чуяло сердце! Теперь знаю! Ой, боже!..

А на пороге стояла Маринка.

Сердце Павла Платоновича тоскливо сжалось, и он так растерялся, что не мог произнести ни слова.

— Настя, успокойся, — наконец через силу проговорил он. — Не заставляй… рассказывать все. Тебе же лучше.

— Убийца! — истерично взвизгнула Настя, замахнувшись на Павла рамкой.

— Мама! — закричала с порога Маринка. — Мама…

Павел Платонович беспомощно посмотрел на окаменевшего Тараса и скорбно улыбнулся:

— Ну что ж… Придется сказать то, о чем не хотелось говорить…

Настя испуганно притихла, уставив на Павла горячечный взгляд. А он, вдруг ожесточившись, мрачно изрек:

— Александр Черных — изменник Родины! Служил у Власова. Я его видел перед концом войны смертельно раненным.

Наступила жуткая тишина. Давняя смерть прикоснулась сейчас ледяной рукой к сердцам всех, кто находился здесь.

В буйственном запале не рассчитал Павел Платонович разящую силу своих слов, не подумал, что незащищенному сердцу Маринки трудно будет вынести такой страшный своей сущностью и неожиданностью удар. Да и позабыл он, что Маринка тоже здесь, в клубе, не видел, как она, трепещущая, прижалась, будто прячась от ударов, к подошедшей к ней Докии.

— Брешешь, собака! — не сдавалась Настя, хотя в ее надрывном голосе уже звенел страх. — У меня документы хранятся: пропал Саша без вести!

Павел подумал о том, что он действительно ничем не может подтвердить своих слов. Черных был подобран санитарами после боя, одетый в красноармейскую форму, без единого документа в кармане. Кто-то из уцелевших власовцев позаботился тогда о нем. Однако другое сейчас ломило душу Павла — невыразимо больно ужалило слово Насти: «Убийца!» Пусть и в самом деле подкосили Александра пули, которые выпустил из пулемета он, сержант Ярчук, но это не убийство.

Будто закричало что-то внутри Павла Платоновича. Он страдальчески посмотрел в холодные, испуганные глаза Насти и тихо спросил:

— Настя, что я тебе сделал плохого? Почему ты всю жизнь мучишь меня?.. Я же тогда… помнишь?.. когда вернулся перед войной из армии, ни словом тебя не попрекнул. Я даже правдой о нем не хотел тебе боль причинить… Но вот так все случилось… — Горло Павла перехватила спазма, и он осекся, часто заморгав повлажневшими глазами.

Во взгляде Насти померк холодный блеск и осталась одна только боль. Она тихо заплакала и стала завязывать платком порезанную о стекло руку.

А у открытых дверей стоял Серега Лунатик, напряженно прислушиваясь к каждому слову, произнесенному в зале. Он мысленно понукал Настю, требуя от нее яростного гнева и негодующих слов. А когда Настя заплакала, догадливое сердце Сереги уловило победу Павла и еще больше ожесточилось.

Вечером Серега Лунатик, закрывшись на кухне, писал ровными печатными буквами анонимное письмо в обком партии. Из письма явствовало, что, как стало известно, голова кохановского колхоза коммунист Ярчук из мести убил на фронте своего односельчанина Александра Черных, который до войны женился на его, Ярчука, невесте. Затем Ярчук долго преследовал вдову Черных и, убедившись в бесплодности своих домогательств, сорвал в клубе со щита славы портрет ее мужа, объявив его власовцем. Будучи пьяным, Ярчук сознался секретарю парторганизации Тарасу Пересунько, что застрелил в Австрии Александра Черных. Этот разговор слышал колхозник Серега Грицай. Но Пересунько покрывает Ярчука, так как является его племянником. Покрывает Ярчука и его двоюродный брат — секретарь парткома Будомирского производственного управления Степан Григоренко.

39

Анонимным письмам, поступающим в обком партии, обычно не придают значения. Но письмо из Кохановки показалось в секретариате загадочным, и уже через некоторое время оно лежало на столе Арсения Никоновича Хворостянко с короткой резолюцией: «Расследовать».