Человек, небо, космос

— Раненых летчиков надо во что бы то ни стало сохранить в пределах лечебных учреждений фронта и тем самым обеспечить их быстрое возвращение в строй. — Немного помолчал и, легонько постукивая ладонью по столу, задумчиво добавил: — Знаю, что авиаотделения в ворошиловградском и ростовском эвакогоспиталях по независящим от вас обстоятельствам прекратили свое существование. Ищите иные пути и способы решения этой задачи.

Приехав в Шахты, узнали, что в Лисичанск ворвались немцы. Сердце заныло, когда я представил себе, как рушатся знакомые дома в этом городе, как горят окрестные населенные пункты…

10, 11 и 12 июля мы, пользуясь армейскими средствами связи, внимательно следили за перемещением наших частей, узнавали о героических делах наших воинов.

471 БАО обеспечивал боевые действия авиаполка в Близнецах. Последние самолеты улетели оттуда уже в критический момент, когда взлетно-посадочную полосу начала обстреливать не только артиллерия противника, по и его минометы. Батальону пришлось с боем оставлять аэродром. Лазарет вывез всех своих раненых — восемь человек.

Старшим врачом в этом БАО был военврач 3 ранга Ястребов. Хорошо помню и его командира — майора Жернового. Кстати, они крепко дружили между собой, были, кажется, земляками.

Так же, с боем, совершили отход 464-й и 348-й батальоны аэродромного обслуживания. «Милые мои, — думал я, вспоминая молодых женщин, с которыми познакомился в Красной Поляне. — Как же, должно быть, вам трудно пришлось!» В то же время радовался: среди них есть хирург.

13 июля отправился в Каменск, где базировались наши авиационные части. От Шахт это 70–75 километров. Прилетел туда в полдень. В это время многие летчики и техники находились в столовой, остальные дежурили возле самолетов.

Лазарет БАО располагался неподалеку от аэродрома, в нижнем этаже кирпичного здания. Только я добрался до него, как завыла сирена, извещая о воздушном налете.

А вскоре послышались гул «юнкерсов», визг и взрывы бомб. Врачи и сестры кинулись на аэродром.

Санитары начали выносить раненых. Их был не один десяток, многие в тяжелом состоянии. Легко раненные шли сами. Одна бомба угодила прямо в столовую, несколько разорвалось на взлетно-посадочной полосе.

Силы и средства медслужбы БАО были слишком незначительны, чтобы стольким раненым оказать помощь. Возникла растерянность. Некоторые врачи и медсестры бестолково суетились. А над аэродромом продолжали кружить «юнкерсы», делая все новые заходы. Воздух стал кислым от запаха тротила.

Я призвал медперсонал к спокойствию. Начальнику лазарета, имевшему некоторую хирургическую подготовку, посоветовал в первую очередь произвести сортировку раненых. Старшему врачу приказал послать несколько санитаров на поиски автомашин.

Не будучи хирургом, я изучал и хорошо помнил «Указания по военно-полевой хирургии». Не навязывая своего мнения, осторожно подсказал начальнику лазарета организовать первую врачебную помощь и подготовить раненых к эвакуации в госпиталь.

Возвратившиеся санитары доложили, что достать транспорт невозможно. Старший врач тем временем выяснил, что общевойсковой госпиталь перегружен и наших раненых принять не может. Сообщил также, что У-2, на котором я прилетел, цел и летчик ждет меня, Я решил немедленно вернуться в Шахты, взять там какие-нибудь машины и приехать за ранеными. Сказал, что вернусь не позднее чем через четыре часа.

С изрытого бомбами аэродрома У-2 взлетел благополучно, и вскоре мы приземлились на шахтинском аэродроме. От дежурного позвонил Быкову. Минут через двадцать подъехали две полуторки с военфельдшером. Не теряя времени, мы тронулись в путь.

При выезде из города увидели, что на шоссе творится что-то невероятное. Навстречу нам сплошным потоком двигались автомобили и повозки, шли беженцы. По обочинам гнали стада овец и коров. Вместе с уходящим населением отступали и войска. Поток то и дело закручивался наподобие водоворота, выплескивался через колеи, наезженные по грунту, ломал придорожные изгороди и сады.

Треск моторов, скрип колес и многоголосый говор оглушали. В белесом небе через короткие промежутки времени появлялись черные силуэты «юнкерсов» и «мессеров», а на земле вставали столбы огня и дыма. От этой картины сердце рвалось на части.

Нечего было думать о том, чтобы проложить себе путь напрямую. Мы свернули на проселочную дорогу и кое-как добрались до Каменска.

За время моего отсутствия БАО уже уехал и аэродром опустел. Нам сказали, что раненых отнесли на вокзал. Мы поехали туда, но среди множества перебинтованных людей своих не нашли. Объехали те немногие лечебные учреждения, которые еще оставались в опустевшем городе, — летчиков не обнаружили. За городом отчетливо слышался грохот артиллерийских орудий. Надо было уезжать. Подъехав к одному из домов, в подвале которого скопилось немало раненых воинов других родов войск, согласились взять их. Находившийся при них врач очень обрадовался. Тяжелых мы положили в кузов на подстилку из сена. Между ними посадили остальных.