Человек. Образ и сущность 2017. Гуманитарные аспекты. № 1–2 (28–29): Социокультурные трансформации в условиях геополитических преобразований

В начале XIX в. все французы, как приезжие, так и родившиеся в колонии, были силой выдворены из новообразованной республики Гаити, а многие из них – убиты. Но смогли ли деприванты создать что-то свое, лучшее, нежели так не нравившееся им рабовладельческое общество? Не смогли. Гаити даже в наши дни остается самой бедной страной Западного полушария, в которой большинство населения голодает и мечтает об эмиграции, а в коридорах власти тираны и проходимцы сменяют друг друга с завидной регулярностью. Оказалось, что протестовать и искать виноватых – совсем не то же самое, что создавать что-то самим. Но только к такому положению и мог привести протест против двойного ущемления: рабство вызвало отвращение к труду, а белый расизм создал расизм черный, т.е. свое зеркальное отражение. Однако в одном А.Дж. Тойнби оказался прав: рабы все-таки научили некоторых господ своей вере. В наши дни культ вуду шагнул далеко за пределы Вест-Индии и получил популярность в США, где его исповедуют американцы всех рас в равной степени. Есть даже «пророки» вуду европеоидного происхождения, например писатели Д. Блэк и К. Хайатт. Их не смущает тот факт, что вуду отрицает базовые ценности западной культуры, так же как св. Кассиана Римлянина не смущало отвержение христианством его родного античного язычества.

В США бывшие рабы тоже не стали образцовыми христианами. Отмена рабства мало что дала им в силу принятых в большинстве штатов расистских законов («законы Джима Кроу»). Поэтому уже в начале ХХ в. религиозные интересы афроамериканцев склонялись к исламу и оккультному сектантству. Причем созданный в начале ХХ в. Тимоти Дрю «черный ислам» не имеет с ортодоксальным исламом ничего общего. По сути дела, это «черный расизм», неудачно украшенный религиозной риторикой. После утверждения за афроамериканцами гражданских прав в 1960-е годы депривация получила новый импульс: отныне евроамериканцы (американцы европейского происхождения) обвиняются во всех бедах и неудачах «цветного» населения. Появились такие радикальные и даже экстремистские организации, как «Черные пантеры» и «Интеграционная организация афроамериканского единства», требующие возвращения расовой сегрегации, только теперь в пользу «цветных». Любопытно, но большинство афроамериканцев выступают за интеграцию с евроамериканцами и не избегают совместного труда с ними и добрососедских отношений. Однако афроамериканские деприванты, в большинстве своем имеющие уголовное прошлое и не желающие работать, не только отвергают сотрудничество, но и неуклонно наращивают количество сочувствующих из числа евроамериканцев.

Может быть, проблема заключается в специфике традиционной африканской религиозности? К сожалению, нет. История знает немало случаев ущемления, чреватых депривацией и, как следствие, бессмысленным разрушением под оккультными и утопическими лозунгами. Можно даже заметить закономерность: как только появляется мыслитель-утопист, настаивающий на немедленной реализации своих идей, как к нему сразу же начинают тянуться деприванты. Такими были чешский проповедник Ян Желивский, во время гуситского движения неожиданно для самого себя возглавивший пражскую чернь; вождь китайских тайпинов Хун Сю-цюань, недоучившийся учитель, ставший вожаком восставших крестьян; пакистанский философ Абуль-Ала Маудуди, заочно сыгравший роль идеолога талибов (афганских беженцев, одинаково чуждых как Афганистану, так и Пакистану), и т.д.

Какая же социальная группа является наиболее ущемленной и поэтому склонной к депривации в наши дни? Думается, что это многочисленные мигранты, буквально заполонившие Северную Америку и Западную Европу и стремительно увеличивающие свое присутствие в России. Постоянное и неуклонное увеличение их численности в культурно чуждых для них европейских странах является объективной исторической тенденцией: «Не только для стран Запада, но и для России проблема мигрантов и отношения к ним не является новостью, наряду с этим количество мигрантов постоянно растет и будет расти в дальнейшем» [Трегубова, 2015, с. 92].

Переезд в чужую страну всегда связан с ущемлением хотя бы потому, что адаптация к чужой культуре и языку всегда на первых порах затруднительна. Туземцы даже при самом удачном стечении обстоятельств всегда относятся к приезжим настороженно, незнание местных реалий затрудняет трудоустройство, и при этом налицо буквально кричащее различие уровня жизни мигрантов и коренных жителей. Такое положение дел характерно для любых массовых миграций: едва ли русским эмигрантам 1920-х годов жилось в Париже удобнее, чем современным выходцам из Северной Африки и Ближнего Востока. Однако в большинстве случаев приезжие держатся по отношению к новой Родине скромно и даже с благодарностью. Например, бывшие белогвардейцы участвовали в движении Сопротивления в годы Второй мировой войны (1939– 1945), а ирландские солдаты («серые гуси») в европейских армиях славились своими боевыми качествами и неколебимой верностью на протяжении всего Нового времени.