Человек Огня

— Насколько я понимаю, сеньорита Доннелли, вам придется быть моей женщиной, хотите вы того или нет. — И в ответ на ее недоуменный взгляд он с усмешкой уточнил мысль: — Цвет ваших волос. Бесхитростно ассоциируя одно с другим, эти люди связали нас вместе. Поскольку до меня туземцы не видели, как стреляют из ружья, я получил у них имя Карамуру — Человек Огня.

— Ну а я то здесь при чем? — севшим голосом осведомилась Тина.

Рамон взял прядь ее волос, пробежал пальцами по их пламенеющему шелку и лишь потом ответил:

— На самом деле это очень просто. Я Человек Огня, а вы, с этими жаркими волосами, — моя женщина, моя Женщина Огня. — Сеньор тихо рассмеялся.

— До чего нелепо! — Тина покраснела, взволнованная его прикосновением гораздо больше, чем согласилась бы признать.

— Ничуть! — твердо возразил он. — Скорее уж лестно. Это племя — огнепоклонники; огонь для них — душа мира. Впредь вам нечего бояться племени гуахарибос, сеньорита Доннелли, ведь вы для них богиня и потому священны. Ну и каково вам ощущать на своих юных плечах груз такой ответственности?

Смысл вопроса дошел до Тины не сразу, но потом, когда глаза Рамона пробежали по великолепному каскаду ее волос, у девушки перехватило дух, и она спешно попыталась вновь собрать волосы в пучок. Увы! Тина с опозданием вспомнила, как часто тетя Крис поддразнивала ее: «Тина, дорогая, когда ты распускаешь волосы, тебя можно принять за школьницу!»

Рамон Вегас не знал ее тетю лично, но много слышал о ней и, конечно, должен был по-ни-мать, что такая репутация складывается у человека за долгие годы. Когда Тина рискнула бросить взгляд на суровое лицо сеньора, ей стало совершенно ясно, что он уже сделал нехитрые арифметические подсчеты и подвел итоги. Отныне Рамон знал наверняка, что Тина морочила ему голову. Много ли времени уйдет, чтобы вырвать признание, сколько лет прошло с того дня, когда она родилась на свет, до их встречи?

Этот вопрос мучил Тину все время, пока они сидели рядом с вождем, наблюдая за ритуальными танцами, устроенными в их честь. Несколько раз девушка искоса поглядывала на гордый профиль сеньора, когда он говорил с вождем, сидевшим между ними, но Рамон и не думал рассеять ее страхи, ответив ободряющим взглядом или сказав хоть слово. Он просто не замечал ее.

Тина чувствовала, что готова разрыдаться. Индейцы при всем своем дружелюбии пугали ее. Все в них вызывало полное физическое неприятие, и от одной мысли о совместной трапезе начинало тошнить. Тина затравленно оглядывалась, размышляя, как бы уклониться от этой чести. Уповать на помощь сеньора нечего: он уже успел сто раз объяснить, что индейцы устраивают им самый вежливый и почетный прием, но как, хотела бы она знать, он сможет есть пищу, приготовленную без соблюдения элементарных правил гигиены?

Очевидно, им предстояло отведать дикого кабана, целиком насаженного на палку и зажаренного над костром. Благоухал он очень аппетитно, но Тина видела, как одна туземка подставила под горячую тушу сложенные ковшиком ладони и, собрав стекавшие по ней капли жира, натерла им нагое тело. Эта женщина оказалась первой ласточкой, так как вскоре к ней присоединились и другие. Словно бы не чувствуя боли от раскаленного жира, они собрались у костра и сосредоточенно растирали жир по всему телу, как посетительницы салонов красоты в Лондоне или Париже — дорогой крем.

Несомненно, туземки старались перещеголять друг друга, рассчитывая привлечь восторженные взгляды мужчин к своим блестящим и гибким коричневым телам, и сами получали от этого массу удовольствия.

«Но как, — растерянно спрашивала себя Тина, — ни они, ни их мужья не замечают потом зловония протухшего жира?» Девушка не сомневалась, что эти люди никогда не моются, поскольку, если кто-то из них случайно подходил слишком близко, страдала от прямых тому доказательств.

С ужасом Тина наблюдала, как еду готовят «к столу». Одна из пожилых женщин принялась отдирать куски мяса от туши, вручая огромные порции поджидающим туземкам помоложе — наверное, чтобы каждая отнесла мясо своей семье. Но когда женщина, получившая еду первой, устремилась к вождю и его гостям, у Тины мигом свело все внутренности. Нет, она не в силах это есть. Совершенно точно, не в силах! Вождь наклонился, чтобы получить здоровенный кусок мяса из рук хихикающей жены, и Тина за его спиной с мольбой посмотрела на Рамона:

— Пожалуйста, сеньор, я не смогу есть! Просто не смогу!

Вегас, прищурясь, сверлил ее взглядом:

— Так вы собираетесь из-за своей брезгливости пожертвовать шансом увидеть лесного доктора? Вы нанесете вождю глубокую обиду, отвергнув его угощение, так что советую вам побороть предрассудки и поесть. К тому же, — от глаз сеньора брызнули лукавые морщинки, хотя он даже не улыбнулся, — провизии в моем рюкзаке хватит лишь на обратную дорогу, и если вы не станете есть сейчас, то к тому времени, когда мы вернемся в лагерь, изрядно проголодаетесь.

От обиды, что Рамон потешается над ее затруднениями, девушка вскочила, намереваясь уйти.