Человек-огонь

Полубаринов рассказал о встрече с Томиным, но, разумеется, умолчал о том, как он считал ступеньки.

Наказной поморщился.

— Как только наши войска подойдут к Троицку, там поднимется восстание. Силы для этого уже подготовлены, сигнал к восстанию — убийство Томина анархистами. Организацию заговора возглавляет Лука Платоныч Гирин.

— Этот сделает, — с удовлетворением отозвался Дутов. — Вы, есаул, будете моим недремлющим оком в Троицке.

Полубаринов отказаться от опасного поручения не посмел.

Полковник занялся картой, давая понять этим, что разговор окончен.

2

Март 1918 года.

Обстановка в крае с каждым днем усложнялась: дутовские банды не только свирепствовали в станицах и селах, а стали появляться у стен города. В это трудное время исполком Совета решил назначить Томина командующим войсками уезда.

На самом юру редкие окопы дугой охватили Меновой двор. В них залегло боевое охранение. Над степью звенящая, настороженная тишина.

Тает ночь.

Сжимая одеревеневшими от мороза пальцами винтовки, вглядываясь в безбрежную степь, боевики ждут смену. А ее все нет.

— Забыли видно о нас, — поеживаясь от холода, переговариваются красногвардейцы.

Предутренняя поземка усиливается, порывистый ветер пронизывает до костей. Медленно наступает рассвет. Крепчает мороз. Нехотя поднялось над увалом оранжевое солнце и зажатое желтыми столбами стало карабкаться по ледяному небосводу.

Послышался цокот копыт, тяжелое дыхание лошадей, из-за угла Менового двора выскочила группа всадников. Один из них на полном скаку остановил рыжего коня, молодцевато спрыгнул. Боевики узнали командующего войсками.

— Как служба идет, товарищи? — спросил Томин.

— Какая служба на голодный желудок?! — ответил начальник боевого охранения.

— Что, опять мать порядка подвела?

— Мать беспорядка, туды ее… — уточнили бойцы.

— Что ж, товарищи, давайте вместе как следует возьмемся за анархистов. А смена сейчас придет, — заверил Томин.

Обойдя участок, перекинувшись шуткой с бойцами, он отдал распоряжение начальнику сектора, где и что необходимо сделать, чтобы усилить оборону, легко вскочил на своего Киргиза и ускакал.

Красногвардейцам понравился этот подтянутый и решительный командующий, простой и острый на язык.

3

В казармах бывшего запасного полка разместился красногвардейский отряд. Одну комнату занимает рота анархистов. Время подошло к полудню, но многие, завалившись в верхней одежде на койки, храпят, другие, злющие с похмелья, слоняются между коек с думой о бутылке самогона. В дальнем углу режутся в очко.

Пройдя между рядами коек, Томин остановился возле игроков. Те продолжали свое дело, не обращая никакого внимания на подошедшего.

— По банку! — выкрикнул мужчина с манерами шулера.

Из-под тельняшки на волосатой груди видна татуировка — голова змеи. Он двинул мышцами, и змея зашевелилась. Широченные штаны затянуты резинками поверх валенок.

У Томина от гнева сжались кулаки.

— Враг у ворот, бойцы в окопах, а вы, паразиты, в карты дуетесь!

— Но-но! Потише на поворотах, оглобли сломаешь! — метнув на Томина угрожающий взгляд, пробасил мужчина с татуировкой. — Что за птица прилетела к нам беспорядок вводить?

— Я командующий войсками. А ты?

— Я был в Италии, был и далее, был в Париже, был и ближе, а теперь из Питера прямым путем прикатил в Троицк. Короче — революционный моряк, комиссар отряда Забегиназад, прошел огни и воды, и медные трубы.

— Видать сову по полету, — презрительно проговорил Томин. — Ты не революционный моряк, а предатель!

Забегиназад побагровел, вскочил, схватился за кобуру. Повскакивали с мест, забряцали оружием и другие игроки. Подступая вплотную к Томину, неказистый мужичок с заячьей губой, прогнусавил:

— А ну, повтои, шо сгавкал? Повтои!

— Вы, гады, предаете революцию. И если сейчас же не прекратите безобразничать, будем судить вас революционным трибуналом. Ты, моряк, немедленно подними своих бродяг, и на передовую…

— Ха-ха-ха! Уморил! Мы революцию делаем, а он нас будет судить! — бухнувшись в кресло, захохотал Забегиназад.

— Мне некогда с вами тут болтать. Приказ отдан, попробуйте не выполнить! — с угрозой отрубил командующий, повернулся и быстро вышел из казармы.

«Эту шатию надо немедленно брать в ежовые рукавицы, а то она натворит дел», — думал Томин, идя по улице. От встречи с анархистами у него на душе остался тяжелый осадок.

4

В штаб Томин вернулся поздно. Среди ожидавших он сразу заметил Русяева, высокого юношу, с открытым взглядом бархатных глаз. Широкий нос и пухлые губы придавали лицу выражение неподдельного добродушия. Форменная шинель учащегося технического училища, с блестящими металлическими пуговицами в два ряда, плотно облегала высокую фигуру. Фуражку юноша смущенно мнет в руках.

Виктор Русяев недавно окончил техническое училище и приехал в Троицк с поручением Златоустовского партийного комитета. Выбраться из города не удалось, пришлось встать на партийный учет и записаться боевиком в Коммунистическую дружину.

— Так вот, дорогой Виктор, как тебя по батюшке?

— Сергеевич.