Человек-окно

Через несколько дней к Симоне вернулась бывшая подруга -- она устала ненавидеть то, что так недавно было ей подругой, соседом, товарищем и собеседником в одном лице. Неприязнь Антуанны и невнимание Домингеса со временем сплотили их в одно целое. На последнем курсе Симона и ее подруга вдруг обнаружили себя тесно привязанными друг к другу -- субъективная некрасивость первой и непризнанная красота второй гармонично взаимодополнялись. Симона поцеловала подругу и испытала, наконец, ту завершенность, которой так недоставало ее угловатой и незаконченной сущности. Подруга поцеловала ее в ответ -- она не выдержала испытания одиночеством, и ее естество, ее нераскрывшаяся красота потребовала к себе заслуженного внимания. Места для мужчин больше не оставалось -- они стали любовницами и после нежного объяснения уехали в Мексику. Там, на берегу Мексиканского залива, они зажили самодостаточной жизнью феминисток, не испытывающих ярости или чувства гнева к всемирной маскулинной гегемонии. Это были необычные феминистки -- без агрессивности, мужиковатости, без надрывной самоидентификации и профессиональной навязчивой несчастливости. Домингес о лесбийском повороте симоновой судьбы так и не узнал. Почему-то в его душе осталось нежное воспоминание об угловатой и стеснительной Симоне. Ее Домингес (единственную из всех своих "влюбленностей-однодневок") часто вспоминал. А, вспоминая, задавал себе один и тот же вопрос: "Что свело их вместе -- по-настоящему вместе, без громогласных признаний и клятвенных заверений? Только ли роковая роль Антуанны? Или тут проявилась, может быть, созерцательность -- скрытая заоконность Симоны?.." Домингес помнил Симону -- может быть и потому, что она осталась в его неверной памяти единственной женщиной, так непохожей на женщину.

В один прекрасный день (он уже служил в ведомстве) Домингес получил открытку с видом Мексиканского залива. На открытке был мексиканский адрес и несколько предложений, написанных ломким мелким почерком. Он долго соображал, кто бы это мог ему написать из Мексики... "Где находится Мексика?" -мучительно вспоминал Домингес. Так ничего и не вспомнив, он прочитал несколько предложений, и предложения сами ответили на его вопросы. Писала Симона. Та самая Симона, с которой он учился на одном курсе в муниципальном институте. Она писала, что живет в Сан-Пабло-Хуаяльде и работает в почтовом отделении простой служащей. Симона полюбила море, позабыла литоральский акцент и говорила теперь с настоящим мексиканским произношением. Мехико ей не нравился -- она съездила туда один раз и решила больше не ездить: этот город был во много раз грязнее и шумнее Сьюдад-Литораля. Уже третий год, как она удочерила девочку из монастырского приюта (о том, что девочку из приюта удочерили Симона и ее подруга, Симона не написала). Девочку -- ей было восемь лет -- звали Паолой Доминикой. Симона счастлива и желает всего хорошего Домингесу -последней строчкой были слова (он прочитал их с трудом): "да хранит тебя Дева Мария... если хочешь, пошли мне открытку. Симона"...

Домингес вспомнил Симону, пошел на почтамт и купил открытку с изображением муниципального института, где когда-то они учились. Видимо, судьба (Дева Мария?) благоволила Симоне -- Домингес выполнил ее пожелание и послал открытку уже на следующий день. Послав открытку, он удивился сам себе -- Домингес был не из числа любителей эпистолярного жанра. Послав открытку Симоне, он вскоре забыл о ней -- сложные перипетии мира-внутри и борьбы с ним заоконного мира захлестнули Домингеса и накрыли с головой волнами, не меньшими, чем волны Мексиканского залива...

Прошло какое-то время. На праздник (какой это праздник -- Домингес не обратил внимания) он снова получил открытку с изображением Мексиканского залива: Симона благодарила Домингеса за душевную чуткость и поздравляла его с праздником. Домингес удивился снова и чисто автоматически ответил далекой Симоне. Куда-то в Мексику улетела авиапочтой открытка с видом литоральского порта ("Мексика" была для него пустым словом -- в ней не обитали древние египтяне, как в Африке, или древние и недревние немцы, как в Европе; значит, Мексика не существовала в реальном мире). Наверное, так некоторые литоральцы (в основном, дети) писали Деве Марии с адресом: "Царство небесное"...

Со временем это переросло в добрую и для Домингеса единственную в своем роде традицию. Традиция не прерывалась и обрастала временем, как океанская лагуна обрастает кораллами. Домингес научился разбирать ломкий и мелкий почерк Симоны. Симона научилась разбирать крупный и размашистый почерк Домингеса...