Человек-Олень

— Оригинально, но не совсем справедливо, — возразила Вайра и, помолчав, добавила: — Все же Актау, спроектированный вами, мне очень понравился. Архитектурная мысль воплощена очень точно. Построить город-галерею в безжизненной степи на берегу моря — это настоящий подвиг. Особенно уместны и поэтому прекрасны деревья на улицах. Без них все было бы мертво.

— А знаете, сколько надо положить трудов, чтобы вырастить каждое дерево? Сколько требуется ухода и средств? На каждое дерево уйдет без остатка наша с вами годовая зарплата.

— Нельзя же красоту измерять деньгами, — задумчиво возразила Вайра.

— Возможно… Конечно, при строительстве Актау были допущены кое-какие просчеты, в следующий раз мы их не повторим, — сказал Тас. — Я как-то слушал органную музыку в Домском соборе в Риге. Впечатление неизгладимое. Интересно, что для музыки не надо переводчика. Мне кажется иногда, что только музыка может объединить людей разных национальностей, для нее нет ни преград, ни пределов. Она достигает прямо сердца, захватывает душу. Если бы мы научились строить передвижные дома…

— Значит, вы хотите строить дома с подвешенным мотором, чтобы можно было кочевать с места на место? — рассмеялась Вайра.

— А вы не смейтесь. Когда-нибудь построят и летающие дома. В первую очередь должны быть летающими театры. Допустим, Большой театр прилетел в Актау…

— Ну, вашу фантазию не остановишь, — усмехнулась Вайра. — Скажу прямо, детские все эти фантазии.

— Я говорю от души, — возразил Тас. — Это не ребячество, а национальная черта. В древности казахский народ веками вел кочующий образ жизни, и архитектура у них была кочующей. Как только место их становища начинало изнашиваться, они разбирали юрты, навьючивали на верблюдов и переезжали. Разве это не разумно? У нас же иногда получается так. Строим какое-нибудь предприятие, рядом появляется красивый город. Но вот природные запасы, питающие предприятие, истощаются. Что делать? Приходится возить сырье за тысячи верст. Разве это рентабельно? Значит, нужны передвижные конструкции, разборные. Иногда я беспокоюсь, что истощатся запасы нефти в Мангыстау, что тогда нам делать с высотными домами Актау?

— Даже если будут перевозить конструкции с места на место, для архитекторов все равно найдется работа, — снова рассмеялась Вайра, видимо, не принимая всерьез рассуждения Таса. — Честное слово, фантазия у вас как у ребенка. А вы ведь не ребенок.

— Издевайтесь сколько угодно. — Тас покраснел. Хотя он и знал, что несет околесицу, сдаваться перед трезвыми доводами рассудка ему не хотелось. — И все-таки представьте: что, если бы в космическом пространстве, в невесомости, построили дома? И мы бы с вами облетали их на ракете…

Здесь они оба рассмеялись. «Впрочем, когда-нибудь так и будет, — подумал Тас — Космос — идеальная строительная площадка».

На небе не было ни облачка, солнце поднялось уже высоко и словно задремало среди необъятной голубизны.

Тас и Вайра некоторое время лежали молча. Ее удивляло, что этот стройный жигит не сказал ей ни одного лестного слова, ни одного комплимента, словно вовсе не воспринимал как женщину. «Очень сдержанный парень, — подумала она с какой-то обидой. — Надоело ему со мной или я просто не понравилась ему? А ведь говорят, что восточные люди несдержанны».

Она не знала почему, но этот казах понравился ей еще вчера вечером, когда они сидели в ресторане. Теперь это чувство, так неожиданно появившееся, волной подкатило к горлу. Вайра тихонько вздохнула, захотелось плакать, но слез не было. Она украдкой посмотрела на Таса и залюбовалась им. До чего же он стройный и сильный! Лежит, как будто один на всем белом свете, дышит ровно, спокойно. Вайре показалось, что Тас уснул. Однако через минуту он поднял голову и сказал:

— Вы знаете, о чем я думаю?

— Нет, — Вайра покачала головой.

— Я думаю о Вечности и Неповторимости.

— Давно известные истины. Это то, что нельзя вообразить.

— Согласен, истины известные, однако дело в том, что эти понятия начинают терять свой смысл, свои жизненные значения.

— Почему?

— И сам не знаю, почему.

— Значит, вы не считаете, что город, построенный вами, вечен?