Человек-оркестр - микроструктура общения

Обратимся вновь к наблюдениям T.Schoop: «Управляться с противоречивыми чувствами и их выражением нелегко. Многие из нас не пользуются всем спектром своей выразительности – как если бы мы однажды выбрали какой-то основной способ переживания, какую-то главную эмоциональную окраску поведения. В свое время она, видимо, служила важной цели или помогала удовлетворять сильную внутреннюю потребность, теперь же запечатывает выход другим реакциям и оттенкам поведения, как будто они портят целостность невольно избранного образа. Эта „выпрямленная“ роль может быть угадана в любой момент, но особенно видим такой упростивший сам себя человек на публике. В любом месте, где собрались знакомые между собой люди, Душа Общества появляется пружинистым шагом; он производит массу шума, приветствует всех подряд – склоняется к рукам пожилых дам, кого-то хлопает по спине, кого-то хватает в охапку, энергично встряхивает чьи-то руки – в общем втягивает всех в водоворот этакого добродушного насилия. Еще бывает Мученик: дверь медленно открывается и впускает человека, а на нем написано, что его грудь следует пронзить кинжалом, протянутую руку вырвать с мясом; спина его создана для побоев, лицо – для оплеух, и весь он полон такого тихого экстаза самоуничтожения и страдания. Ну и, конечно, там будет Нескладеха, Ломовая Лошадь, Милашка, Сноб, Гремучая Змея, Ходячий Анекдот и все, кого еще не хватает для парада однобоких ролей».

За подобной – чрезмерной – характерностью двигательной экспрессии стоит недостаточное разнообразие и способов поведения в ситуациях общения, поскольку само «отлившееся» в однозначный пластический рисунок тело является «продуктом» повторения однотипных реакций, постепенно оформляющих даже анатомическую фактуру. Один из наиболее плодотворных путей интерпретации телесно-пластических особенностей – та же «функциональная физиогномика», о которой речь уже шла. (Проблемы и трудности, связанные с неповторимостью индивидуального опыта, будут такими же и даже более выраженными, поскольку тело осознается и читается менее дифференцирование), чем лицо).

Примером такого перевода устойчивых психологических особенностей на «язык тела»[7] может служить запись учебного занятия С.М.Эйзенштейна со студентами ГИКа:

– Конкретно – какие две решающие черты будут сопутствовать характерности челюсти вашего тупого упрямца?

С мест: – Уши. Глаза. Губы. Скулы.

– Губы больше всего.

– Нос.

– Если подходить к вопросу, как вы подходите, – проще взять анатомический атлас и подряд читать все признаки. Авось нарвешься на правильное! Не надо так подходить. Опять и опять надо себе представить упрямца. Больше того – надо на мгновение стать упрямцем. Стать упрямцем. «Стать» – в первичном смысле этого термина: «занять положение», «стоять» так, как стал бы стоять предельно упрямый человек. Принять его стойку. Упереть челюсть в грудь – и куда направить всю энергию стойки? В слегка наклоненный…

С места: – Лоб.

– «Упершись лбом». Но что «давит» на этот лоб? Что придает ему бодливый упор? Конечно, стойка в целом, начиная с упора ног, но решающей мускульной передачей напора и амортизатором встречного лобового удара будет что?

С места: – Шея!

Рассмотрим некоторые аспекты осанки и походки человека, про которого можно было бы сказать вслед за A.Lowen, что он «крепко стоит на ногах» – не так, правда, крепко, как «упрямец» Эйзенштейна.

Первое, что бросается в глаза, – заметный и ничем не оправданный наклон вперед. И – тяжесть, особенно заметная из-за этого наклона: тяжело повисшие несколько вперед руки, тяжелые плечи, крестец; скругленная как бы под грузом спина. Это отдаленно напоминает боксерскую стойку, но без ее «пружинок» и поворотливости, – так сказать, «стойку на века». Тело тяжело стремится в наступление, как бы таранит верхней половиной какую-то цель – которая, впрочем, может быть давно потеряна, забыта. Ноги вынуждены догонять вечно опережающий их верх, шаг широкий и тоже тяжелый. Если выбирать сравнения в мире экзотической фауны, то такая тяжесть имеет отношение не к бегемоту, а к носорогу: шаг энергичный, нога с силой выбрасывается от бедра и плотно, с очень короткой, но заметной «точкой» ставится на землю, впечатываясь в нее. (Кстати, в реальном почерке – ручкой по бумаге – у такого человека часто обнаруживаются нажим, монотонность, стремление подчеркивать и выделять знаками препинания; в особенности жирны и отчетливы будут как раз точки.) Из-за этих «точек» походка неплавная, состоит из отчетливых тактов-шагов.

Изменить сходу направление движения «носорогу» трудно, это всегда происходит с некоторым опозданием – ноги по инерции проносят по прежней траектории. Такая инертность в сочетании с напряженностью, нажимом может восприниматься как решительность; в действительности он часто проявляет настойчивость, надежность или «волевые качества», не разобравшись в ситуации, то есть тоже как бы по инерции, на основании устаревшей информации.