Человек планеты, любящий мир. Преподобный Мун Сон Мён. Автобиография

Такие лидеры используют религии и национализм как прикрытие для своих эгоистичных амбиций. Пока отношение этих людей не изменится должным образом, страны и нации будут продолжать терять направление и пребывать в замешательстве. На самом деле ни религиозная вера, ни любовь к своей нации не несут в себе зла. Они бесценны, если направлены на построение единого всемирного сообщества людей. Однако если какая-то отдельная религия или этническая группа заявляет, что лишь она истинна, а все остальные достойны лишь презрения и всяческих нападок, такая религия и такая любовь к своей нации теряют всякую ценность. Если религия доходит до того, что втаптывает в грязь другие религии и относится к ним, как к жалким и ничтожным, такая религия перестает быть воплощением добра. То же справедливо и по отношению к любви к своей стране, если этим пользуются лишь для того, чтобы заявить о преимуществе своей родины над другими странами.

Вселенская истина заключается в том, что мы должны научиться принимать друг друга и оказывать друг другу помощь. Об этом знают даже самые маленькие зверушки. Хотя кошки и собаки не слишком-то ладят между собой, они будут вполне дружелюбны по отношению друг к другу и к чужому потомству, если их вырастить в одном доме. То же самое касается и растений. Лианы, ползущие вверх по стволам деревьев, целиком зависят от поддерживающих их стволов. Однако деревья не возмущаются: «Эй, ты чего это карабкаешься по моему стволу?» Принцип Вселенной гласит, что все должны жить вместе на благо друг друга. Каждого, кто нарушает этот принцип, рано или поздно ждет гибель. Если страны и религии не прекратят злонамеренные нападки друг на друга, человечество лишится будущего. Впереди нас будет ждать лишь порочный круг террора и борьбы, пока однажды люди не вымрут как вид. Но на самом деле не все так безнадежно. Безусловно, надежда есть!

Я прожил свою жизнь, ни на минуту не забывая о надежде и храня мечту о мире. Все, что я хочу — это смести напрочь все границы и стены, поделившие мир на мириады осколков, и создать мир единства. Я хочу разрушить все барьеры между религиями и расами и устранить пропасть между богатыми и бедными. Как только это произойдет, мы сможем восстановить на земле мир, созданный Богом в начале времен. Я имею в виду мир, где никто не голодает и не плачет от горя. Чтобы исцелить мир, в котором нет надежды и так не хватает любви, мы должны вновь обрести чистое сердце — такое, как в детстве. Чтобы отказаться от желания завладеть как можно большим количеством материальных благ и возродить прекрасную человеческую натуру, нам нужно вернуться к осознанию принципов мира и к тому дыханию любви, которому мы научились, когда наши отцы носили нас на спине.

Радость поделиться пищей с другими

Мои глаза очень узкие. Мне рассказывали, что когда я родился, моя мама удивилась: «Где же глазки у моего малыша? Или их нет вовсе?» — и попыталась пальцами раздвинуть мне веки. И когда я заморгал, она радостно воскликнула: «Ой, ну слава Богу! Все-таки у него есть глаза!» Из-за того, что у меня такие маленькие глаза, люди дали мне прозвище «маленькие глазки из Осана», поскольку моя мама была родом из деревни Осан.

Тем не менее, я еще ни разу не слышал, чтобы мои маленькие глаза делали меня хоть чуточку менее привлекательным. На самом деле люди, которые разбираются в физиогномике, то есть в искусстве определять черты характера и судьбу по лицу человека, говорили, что маленькие глаза свидетельствуют о моей предрасположенности к тому, чтобы стать религиозным лидером. Думаю, здесь срабатывает тот же принцип, что и в фотокамере: чем уже диафрагма объектива, тем лучше она фокусируется на отдаленных предметах. Религиозный лидер должен заглядывать в будущее дальше, чем другие люди, и, возможно, маленькие глаза как раз и отражают такую способность. Мой нос тоже весьма необычен. Вы только взгляните на него, и сразу поймете, что перед вами упрямый и решительный человек. Наверное, в физиогномике все же что-то есть, поскольку я, оглядываясь назад, вижу очевидные параллели между чертами своего лица и тем, как я прожил свою жизнь.

Я родился в деревне Сансари, в округе Докъон, в уезде Чонджу провинции Пхёнан, и был вторым сыном Мун Кён Ю из рода Мун в Нампхёне и Ким Кён Ге из рода Ким в Ёнане. Я родился в шестой день первого лунного месяца 1920 года, через год после восстания освободительного движения в 1919 году.