Человек планеты, любящий мир. Преподобный Мун Сон Мён. Автобиография

Я побывал на могилах родителей и оставил для них букет цветов. В последний раз я виделся с матерью еще в тюрьме Хыннам, куда она пришла навестить меня и громко разрыдалась. Ее могила была слегка припорошена снегом, выпавшим прошлой ночью. Я легонько смахнул его рукой и бережно погладил траву на могильном холме. Прикосновение жесткой травы напомнило мне загрубевшую кожу на тыльной стороне маминой ладони...

Моя встреча с президентом Ким Ир Сеном

Я приехал в Северную Корею не потому, что хотел повидать свою родину или побывать на горе Кымгансан. Мне необходимо было встретиться с президентом Ким Ир Сеном и серьезно поговорить о будущем нашей родины. Однако даже на шестой день моего визита никто и словом не обмолвился о том, состоится наша встреча или нет. И все же после того, как мы побывали на моей родине и наш вертолет приземлился в пхеньянском аэропорту Сунан, меня неожиданно встретил вице-премьер Ким Даль Хён.

«Великий вождь Ким Ир Сен примет вас завтра, — сказал он мне. — Встреча будет проходить в президентской резиденции в Хыннаме, поэтому вам нужно тотчас же особым рейсом вылететь в Хыннам».

Я подумал: «Говорят, что у президента есть множество резиденций. Почему же он выбрал именно Хыннам?»

По пути я заметил большую вывеску фабрики азотных удобрений Хыннам, где я был приговорен к каторжному труду. Я тут же вспомнил свою жизнь в тюрьме и всю дорогу сидел, обуреваемый смешанными чувствами. Мы заночевали в гостинице, и на следующий день я отправился на встречу с президентом.

Подходя к резиденции, я увидел у входа президента Кима, который вышел встречать меня, и мы тут же обнялись. Я был антикоммунистом, а он — главой коммунистической партии, но в рамках нашей встречи не имели значения никакие идеологии и философии. Мы были словно братья, которые увиделись впервые после долгой разлуки. Такова сила крови, сила принадлежности к одному народу...

Сразу же после приветствия я сказал ему:

— Господин президент, благодаря вашей сердечности и предупредительности я смог встретиться со своей семьей. Однако из-за границы, пролегшей между Севером и Югом, 10 миллионов корейцев оказались разлучены со своими семьями, и у них нет даже возможности узнать, живы ли их родные на другой стороне полуострова. Я хотел бы попросить вас дать им шанс встретиться друг с другом.

Я вкратце рассказал ему о том, как прошла моя поездка на родину, и попытался воззвать к его любви к корейскому народу. Мы говорили с ним на одном диалекте, так что нам было легко понимать друг друга.

Президент Ким ответил:

— Я разделяю ваши чувства, поэтому давайте со следующего года создадим движение за то, чтобы соотечественники с Севера и Юга могли встретиться друг с другом.

Он принял мое предложение так же естественно, как естественно таяние снегов по весне.

Поговорив о моей поездке в Чонджу, я стал излагать ему свои взгляды на проблему ядерного вооружения. Я деликатно предложил, чтобы Северная Корея приняла Декларацию о создании безъядерной зоны на Корейском полуострове и подписала соглашение о гарантиях совместно с Международным агентством по атомной энергии.

И президент Ким искренне ответил:

— Вы только подумайте — кого я собираюсь убивать своим ядерным оружием? Собственный народ? Я похож на человека, который на это способен? Я согласен с тем, что ядерная энергия должна быть использована исключительно в мирных целях. Я внимательно выслушал все ваши соображения, и уверен, что все будет хорошо.

В те времена отношения между Северной и Южной Кореей были весьма натянутыми из-за инспекций на ядерных объектах Северной Кореи, поэтому я выдвинул свое предложение без особых ожиданий. Однако все присутствующие были удивлены тем, как позитивно откликнулся на него президент Ким. На этом наша встреча плавно перетекла в обеденный зал, где нас ждал ранний обед.

— Вы когда-нибудь пробовали лапшу из замороженной картошки? Я очень часто питался ею, когда был в партизанском отряде на горе Пэктусан. Угощайтесь!

— Конечно, я пробовал ее, и не раз! — ответил я с радостью. — Мы часто готовили это блюдо у меня на родине.

— Скорее всего, у вас на родине такая лапша считалась деликатесом, — продолжал он. — Я же ел ее для того, чтобы выжить. Японская полиция, пытаясь нас поймать, обшаривала снизу доверху всю гору Пэктусан, и у нас не было возможности чинно усесться и поесть. Чем еще питаться на вершине горы, если не картошкой?

Вот мы и варили эту картошку — а если вдруг замечали японцев, быстро закапывали ее прямо в землю и разбегались кто куда. Было так холодно, что к нашему возвращению картошка успевала вмерзнуть в землю. И нам приходилось выкапывать ее, размораживать и перемалывать в муку, чтобы затем сделать лапшу.

— Господин президент, — сказал я, — вы — настоящий эксперт по картофельной лапше!

— Да уж, это точно! Очень вкусно добавлять ее в бобовый суп, а еще вкуснее варить в кунжутном супе. Это блюдо легко усваивается, и к тому же картошка, склеиваясь в желудке, вызывает чувство сытости.