Человек Плюс

— Ты знаешь, что это ограничивает нас по ультрафиолету. В-третьих, системы связи. Вчера нам пришлось в этом признаться в присутствии президента. Он был не в восторге, и я — тоже. Ларингофон не работает. У нас фактически нет естественной голосовой связи при нормальном марсианском давлении, и если мы не найдем какого-нибудь решения, придется возвратиться к обычным визуальным сигналам. Восемнадцать месяцев псу под хвост.

Он обвел собравшихся взглядом, остановившись на кардиологе.

— Ну хорошо. Что у нас с кровообращением?

— Все дело в повышении температуры, — оправдывающимся тоном ответил Файнмэн. — Сердце работает идеально. Вы хотите, чтобы я приспособил его к абсурдным условиям? Я могу, но он будет восьми футов ростом. Наведите порядок с тепловым балансом. При низких температурах кожа закрывается и перестает проводить, уровень кислорода в крови падает, и сердце, естественно, бьется быстрее. Так и должно быть. Чего же вы еще хотите? Иначе он просто в обморок упадет, или случится кислородное голодание мозга. И что тогда?

Со стены на них смотрело бесстрастное лицо киборга. Теперь он сидел (клизма закончилась и судно унесли). Роджер Торравэй не очень прислушивался к спору, никоим образом его не касавшемуся, зато задумчиво всматривался в киборга. Интересно, о чем думает старик Вилли, слушая, как о нем тут говорят? В свое время Роджер не поленился заглянуть в служебные психологические тесты Хартнетта, но почерпнул оттуда не очень много. Было совершенно ясно, почему. Всех их уже столько раз тестировали и перетестировали, что они достигли больших высот в искусстве отвечать на вопросы именно так, как хотели бы экзаменаторы. Пожалуй, все в институте уже научились этому, кто сознательно, кто инстинктивно. Из них получились бы чудные игроки в покер, подумал он с усмешкой, вспомнив партию в покер с Вилли. Он украдкой подмигнул киборгу и показал ему большой палец. Хартнетт не отреагировал. По фасетчатым рубиновым глазам было невозможно определить, куда он смотрит.

— … нельзя еще раз менять кожу, — упирался дерматолог. — У нас и так превышение по весу. Если мы добавим еще рецепторов, он постоянно будет чувствовать себя, как в водолазном скафандре.

Неожиданно в динамике телевизора затрещало.

— А как, по-вашшииму, я сиичас себя чувствую, чеерт побериии? — вмешался киборг.

Все на мгновение притихли, вспомнив, что говорят о живом человеке.

— Тем более, — настойчиво повторил дерматолог. — Мы хотим утончить ее, упростить, облегчить. А не усложнять.

Заместитель директора поднял руку.

— Договоритесь между собой, — приказал он спорщикам. — И не говорите мне, чего вы не можете — я вам сказал, что мы должны сделать. Теперь ты, Брэд. Что с этим ограничением диапазона?

— Никаких проблем, — беззаботно ответил Алекс Брэдли. — Исправим. Только… Вилли, мне очень жаль, но это означает новую пересадку. Мы знаем, что происходит. Что-то в передающих схемах сетчатки, она фильтрует высокие частоты. Сама схема в порядке, просто…

— Значит, сделайте так, чтобы она работала, — прервал его замдиректора, поглядев на часы. — Что со связью, халтурщики?

— Это к легочникам, — отозвался электроник. — Если они дадут нам чуть больше воздуха, мы дадим Хартнетту голос. Вся электроника в порядке, ей просто нечего проводить.

— Исключено! — взвился пульмонолог. — Вы оставили нам чуть больше пятисот миллилитров объема! Он расходует это за десять минут. Я ему сто раз показывал, как нужно экономить…

— Вы не могли бы говорить шепотом? — спросил замдиректора, а когда связист стал вытаскивать графики частотных характеристик, добавил: — Ладно, решите это между собой! Если говорить о всех остальных, пока все хорошо. Только не вздумайте почить на лаврах.

Он сложил бумаги в пластиковую папку и передал ее своему помощнику.

— С этим мы закончили. А теперь, с вашего разрешения, я перейду к серьезным вопросам.

Он подождал, пока шум утихнет.

— Президент приезжал потому, что принято окончательное решение о запуске. Итак, друзья, отсчет начался.

— Когда? — поинтересовался кто-то.

— Чем скорее, тем лучше. Мы должны завершить нашу работу, и я имею в виду, друзья мои, действительно завершить работу. То есть довести Хартнетта до оптимальных параметров, чтобы он мог в полном смысле слова жить на Марсе, а не бегать в лабораторию, если что-то пойдет не так — и сделать это к стартовому окну, в следующем месяце. Старт назначен на восемь ноль ноль двенадцатого ноября. Что дает нам сорок три дня, двадцать два часа и еще пару минут. Не больше.

После секундной паузы зал взорвался. Даже выражение лица киборга заметно изменилось, хотя никто не смог бы сказать, в какую сторону. Замдиректора продолжал:

— Это еще не все. Дата назначена, изменить ее нельзя, и мы обязаны уложиться. Теперь я хочу объяснить вам, почему. Слайд, пожалуйста.