Человек по имени Как-его-там. Полиция, полиция, картофельное пюре! Негодяй из Сефлё

Служебная пометка. Упомянутый в жалобе сотрудник – полицейский комиссар Стиг Нюман. Он подобного случая не помнит. Стар. офиц. Харальд Хульт подтверждает факт задержания данного Бертильссона, известного скандалиста и запойного пьяницы. Ни при задержании Бертильссона, ни во время его пребывания в камере никто не прибегал к насилию. Комиссара Нюмана в тот день вообще не было. Три деж. полиц. подтверждают, что к Бертильссону никто не применял мер физического воздействия. Но последний умственно повредился на почве алкоголизма, неоднократно задерживался и имеет привычку осыпать полицейских, которые вынуждены его задерживать, необоснованными обвинениями.

Красная печать завершала дело: «Сдать в архив».

Рённ мрачно вздохнул и переписал имя жалобщика к себе в записную книжку. Женщина-архивариус, которую заставили работать в субботу, демонстративно хлопала папками.

Покамест она откопала только семь жалоб, которые в той или иной степени касались Нюмана.

Выходит, раз одна просмотрена, осталось шесть. Рённ брал их по порядку.

Следующая была аккуратно отпечатана на машинке, на толстой линованной бумаге и безупречно грамотная. Говорилось в ней вот что:

14-го, в субботу, во второй половине дня я стоял со своей пятилетней дочерью у дверей дома № 15 на Понтоньергатан.

Мы ждали мою жену, которая пошла навестить больную подругу в этом доме. Чтобы скоротать время, мы играли с дочерью тут же на тротуаре в пятнашки. Сколько я могу припомнить, других людей на улице не было. Как я сказал, дело происходило в субботу, к концу дня, магазины уже закрылись, поэтому я не располагаю свидетелями, которые могли бы подтвердить вышеизложенное.

Я обхватил дочку, подбросил ее в воздух и только успел поймать и поставить на землю, как заметил, что около нас остановилась полицейская машина. Из нее вышли два полицейских и подошли ко мне. Один тотчас схватил меня за руку и заорал: «Ты что это делаешь с девочкой, чертов подонок?» (Справедливости ради следует оговорить, что на мне были спортивные брюки защитного цвета, куртка-штормовка и кепка, правда, все чистое и целое, но, может быть, в глазах полицейских это выглядело недостаточно солидно.)

Его слова так меня потрясли, что я даже не сразу нашелся, что ответить. Другой полицейский взял мою дочь за руку и велел ей бежать к маме. Я объяснил, что я отец девочки. Тогда один из полицейских заломил мне руку за спину – это причинило мне невыносимую боль – и затолкал меня на заднее сиденье. По дороге в участок один из них бил меня кулаком в грудь, бока и все время обзывал меня «чертов пакостник», «мерзавец» и т. п.