Человек по имени Как-его-там. Полиция, полиция, картофельное пюре! Негодяй из Сефлё

– Чаша, разумеется, переполнилась, но непосредственным поводом явился дисциплинарный проступок. В пятницу седьмого августа Оке Эрикссон нес послеобеденное дежурство перед зданием американского посольства. Как раз в шестьдесят четвертом году начались массовые демонстрации против войны во Вьетнаме. До того времени, как вы знаете, перед зданием посольства стоял обычный наряд – один полицейский. Занятие не больно увлекательное, ходи взад да вперед – всего-то и дела.

– Но ведь в ту пору еще не было запрещено жонглировать дубинкой, – сказал Мартин Бек.

– Я как раз вспомнил одного парня, – вмешался Рённ. – Вот был искусник! Если бы Эрикссону хоть половину его талантов, он мог бы смело устроиться в цирк.

Меландер бросил на Рённа усталый взгляд. Потом взглянул на свои часы.

– Я пообещал Саге вернуться ко второму завтраку. Так что я, с вашего разрешения, продолжил бы…

– Извини, пожалуйста, – пробормотал Рённ обиженно. – Просто я вспомнил про того парня. Продолжай.

– Как я уже сказал, Эрикссону полагалось стоять перед посольством, но он наплевал на свои обязанности. Он принял смену, а потом просто-напросто ушел оттуда. Дело в том, что неделей раньше Эрикссона вызывали по тревоге на Фредриксховcгатан, где в подвале дома нашли мертвого привратника. Тот перекинул веревку через трубу под потолком котельной и повесился. Не было никаких причин сомневаться в том, что это самоубийство. В одном из закрытых отсеков подвала обнаружили целый склад наворованных вещей: кинокамеры, приемники, телевизоры, мебель, ковры, картины, – короче, пропасть добра, похищенного за последние годы. Привратник оказался укрывателем краденого, а вскоре удалось поймать и воров, которые использовали его подвал в качестве склада. Эрикссон к этой истории не имел никакого отношения, кроме того, что его вызвали по тревоге. Когда он вместе с другими полицейскими оцепил место преступления и разогнал народ, ему оставалось только доложить о происшествии. Большего от него и не требовалось. Но Эрикссон вбил себе в голову, что следствие велось небрежно. Насколько я помню, он, во-первых, полагал, будто привратник не сам повесился, а был убит, во-вторых, надеялся выловить остальных членов шайки. Итак, вместо того чтобы вернуться на свой пост перед посольством, с которого ему, как вы понимаете, и уходить-то не следовало, он проторчал все свое дежурство на Фредриксховсгатан, где расспрашивал жильцов и разнюхивал, что да как. Случись это в обычный день, никто его и не хватился бы, но, как на грех, в этот день состоялась одна из первых крупных демонстраций перед посольством. За два дня до того, пятого августа, Соединенные Штаты напали на Северный Вьетнам и забросали бомбами побережье, и вот несколько сот человек вышли к посольству протестовать против американской агрессии. Поскольку никто этого не ожидал, внутренняя охрана посольства была застигнута врасплох, а поскольку и нашего друга Эрикссона на месте не оказалось, прошло немало времени, прежде чем к посольству прибыл наряд полиции. Правда, демонстранты были настроены очень мирно, люди выкрикивали лозунги, держали плакаты, а небольшая группа вошла в здание, чтобы вручить послу свой протест. Но, как вы знаете, в ту пору полиция не была приучена к демонстрациям и поступила точно так же, как она поступает при подавлении уличных беспорядков. Получилась настоящая бойня. Множество людей было арестовано, из них некоторые жестоко избиты. Вину свалили на Оке Эрикссона, а раз он совершил тяжкий дисциплинарный проступок, его немедля отставили от службы, а несколько дней спустя уволили вчистую. Тут мы расстаемся с Оке Эрикссоном.

Меландер встал.

– И одновременно расстаемся с Фредриком Меландером, – сказал он. – Я не собираюсь пропускать завтрак. Будет крайне нежелательно, если я вам сегодня опять понадоблюсь, но в крайнем случае вы знаете, где меня искать.

Он спрятал свой кисет и трубку, одернул китель. Мартин Бек сел на его место.

– Вы что, серьезно думаете, что Эрикссон распотрошил Нюмана? – спросил Меландер уже у дверей.

Рённ пожал плечами, а Мартин Бек промолчал.

– По-моему, это маловероятно, – продолжал Меландер. – Иначе он убил бы его сразу после смерти жены. За десять лет ненависть и жажда мести должны были ослабнуть. Вы на ложном пути. Тем не менее желаю удачи. Пока.

Он ушел.

Рённ поглядел на Мартина и сказал:

– Вообще-то, он прав.

Мартин ничего не ответил. Он молча и без видимой цели листал бумаги.

– Я вот о чем подумал после рассказа Меландера. О родителях. Может статься, они живут там же, где жили десять лет назад.

Тут он начал более целеустремленно перелистывать бумаги. Теперь молчал Рённ и глядел на Мартина без всякого энтузиазма. Под конец Мартин нашел, что искал.

– Вот и адрес. Гамла Сёдертельевеген в Сегельторпе.

XXIII

Это был «крайслер» с белыми крыльями и двумя синими прожекторами на крыше. И, словно этих примет было недостаточно, на нем четырежды красовалось слово «полиция» – на радиаторе, на багажнике, на каждой дверце, все четыре – большими четкими белыми буквами.