Человек по имени Как-его-там. Полиция, полиция, картофельное пюре! Негодяй из Сефлё

Эти же слова прозвучали в Стокгольме, в управлении полиции на Кунгсхольмсгатан.

– Упустили! – Красная, потная физиономия Эйнара Рённа показалась в дверях кабинета Гунвальда Ларссона.

– Кого? – отсутствующим тоном спросил Ларссон.

Он думал совсем о другом: о трех необычайно дерзких ограблениях в метро прошлой ночью. И двух изнасилованиях. И шестнадцати драках. Что вы хотите – это Стокгольм. Хоть ни одного убийства за ночь, и то слава богу. Сколько совершено краж и взломов – он не знал. И сколько наркоманов, контрабандистов, хулиганов и пьяниц взяла полиция – тоже не знал. Или сколько в чем-то виновных (кто больше, кто меньше) людей избито полицейскими в машинах и участках. Вероятно, бесчисленное множество. Его это не касалось, он занимался своим делом. Гунвальд Ларссон был старшим криминальным ассистентом уголовной полиции.

– Этот автобус до аэровокзала.

– Ну и что с ним? Упустили?

– Патруль, который должен был проверить пассажиров, опоздал. Когда он прибыл на место, пассажиры уже разошлись, а автобус ушел.

Ларссон сумел наконец отключиться от своих размышлений и пристально посмотрел на Рённа:

– Что? Да ведь этого не может быть!

– К сожалению, может, – сказал Рённ. – Они туда просто не успели.

Гунвальд Ларссон принял просьбу Скакке по чистой случайности и считал проверку автобуса простейшим из повседневных дел.

– Но ведь я, черт возьми, – сердито нахмурился он, – тут же позвонил в Сольну, и дежурный сказал, что у них есть радиофицированный патруль на Каролинской дороге. Оттуда до аэровокзала максимум три минуты езды. А у них было не меньше двадцати в запасе. Что случилось?

– По дороге к ним кто-то пристал, и им пришлось разбираться. А когда они после этого приехали на место, автобус уже ушел.

– Значит, им пришлось разбираться?

Рённ надел очки и заглянул в записку, которую держал в руках.

– Да, именно так. А автобус назывался «Беата».

– «Беата»? Какой же это кретин стал давать имена автобусам?

– Ну не я же, – спокойно ответил Рённ.

– А этих болванов из патруля как-нибудь звали?

– Вероятно. Но я не знаю.

– Выясни. Коли уж у автобусов есть имена, то должны же они, черт возьми, быть и у полицейских. Хотя им, собственно, хватило бы одних номеров.

– Или символов.

– Символов?

– Ну да. Как у ребятишек в детском саду, знаешь. Птичка, грибок, муха, собачка или еще что-нибудь.

– Я никогда не бывал в детском саду, – холодно бросил Ларссон. – Займись-ка патрульными. Этот Монссон из Мальмё помрет со смеху, если мы не найдем пристойного объяснения.

– Выяснил, – сообщил Рённ, вернувшись минут через десять. – Автомашина номер три из полицейского участка в Сольне. Экипаж – Карл Кристианссон и Курт Квант.

Гунвальд Ларссон вздрогнул:

– Что? Я так и знал. Эти два идиота просто преследуют меня. Вдобавок оба они из Сконе[61]. Скажи, чтоб их немедленно доставили сюда. С этим надо разобраться.

Кристианссону и Кванту было что объяснять. Запутанная история. Кроме того, они до смерти боялись Гунвальда Ларссона и сумели оттянуть визит на Кунгсхольмсгатан почти на два часа. Это было ошибкой, ибо Ларссон тем временем успел провести, и весьма успешно, собственное дознание.

Во всяком случае, они наконец стояли в его кабинете, оба в аккуратных мундирах, держа фуражки в руках. Широкоплечие, светловолосые, по метр восемьдесят шесть каждый, они оцепенело смотрели на Гунвальда Ларссона блекло-голубыми глазами. Про себя они дивились тому, что именно Ларссон – исключение из неписаного, но действующего правила, по которому полицейский не критикует действия коллеги и не свидетельствует против него.

– Здравствуйте, – любезно произнес Гунвальд Ларссон. – Очень хорошо, что вы сумели прийти.

– Здравствуйте, – нерешительно ответил Кристианссон.

– Привет! – нахально отозвался Квант.

– Это вы, кажется, должны были проверить пассажиров автобуса у аэровокзала, так? – вздохнул Гунвальд Ларссон, глядя на него.

– Да, – сказал Кристианссон. И задумался. А потом добавил: – Но мы опоздали.

– Не успели, – поправил его Квант.

– Я в курсе, – сказал Гунвальд Ларссон. – Я знаю и то, что ваша машина стояла на Каролинской дороге, когда вы получили приказ. Оттуда до аэровокзала две, максимум три минуты езды. Какая у вас машина?

– «Плимут», – поежился Кристианссон.

– Карась проходит два километра в час, – заметил Гунвальд Ларссон. – Это самая медлительная рыба в мире. Тем не менее он преодолел бы это расстояние быстрее вас. – Он сделал паузу, а затем взревел: – Почему, черт вас побери, вы опоздали?

– Нам пришлось разбираться с одним делом, – еле выговорил Квант.

– Карась, наверное, и то сумел бы придумать что-нибудь получше, – уже спокойно произнес Ларссон. – Ну так что там у вас вышло?

– Нас… нас обругали, – прошептал Кристианссон.

– Оскорбление при исполнении служебных обязанностей, – категорически заявил Квант.

– И как это случилось?

– Велосипедист, проезжавший мимо, крикнул нам ругательные слова, – по-прежнему не сдавался Квант, в то время как Кристианссон стоял молча и казался все более испуганным.

– И это помешало вам выполнить только что полученное задание?