Человек по имени Моисей

Далеко не все психоаналитики приняли это учение об «инстинкте смерти», тем более, что Фрейду так и не удалось пересмотреть типологию неврозов, исходя из предложенного изменения метапсихологии. В клинике неврозов психоаналитики предпочитают объяснять агрессивность фрустрациями, некоторыми чертами характера, воспитанием в раннем детстве. О врожденной агрессивности много говорилось в 60 – 70-е гг., но это было связано с трудами этологов, прежде всего К. Лоренца. Попытки соединить психоанализ с идеями этологов предпринимали сравнительно немногие аналитики, поскольку Лоренца и Фрейда объединяет лишь гидравлическая модель психики. В рамках неофрейдизма агрессивность объясняется не биологическими импульсами, а структурой характера – наиболее разработанную концепцию предложил Э. Фромм («Анатомия человеческой деструктивности», 1973).

Работа «Недовольство культурой» привлекла внимание многих философов и социологов. Она была главным источником идей многих «фрейдо-марксистов» («Эрос и цивилизация» Маркузе и др.). Идеи Фрейда о «культурном Сверх – Я» сыграли определенную роль в становлении американской культурной антропологии (учение о «базисном типе личности»). Мысли, впервые высказанные в данной работе, были развиты Фрейдом в его лекциях по введению в психоанализ, а также в последнем труде отца психоанализа «Человек по имени Моисей».

I

Невозможно отрешиться от мысли, что обычно люди меряют все ложной мерой: они рвутся к власти, успеху и богатству, восхищаются теми, кто всем этим обладает, зато недооценивают истинные блага жизни. Правда, такое обобщение как всегда небезопасно; предается забвению многокрасочность человеческого мира и душевной жизни. Есть люди, которым не отказывают в почтении их современники, хотя все их величие покоится на таких свойствах и деяниях, которые совершенно чужды целям и идеалам толпы. Допустим, что великими их признает тоже меньшинство, тогда как подавляющее большинство ничего не желает о них знать; но и тут не все так просто, если учесть расхождение человеческих слов и дел, многообразие людских желаний.

Один из этих замечательных людей в письмах называет меня своим другом. Я послал ему свою небольшую работу, где религия расценивается как иллюзия. Он отвечал мне, что был бы целиком согласен с моей оценкой, но сожалеет, что я не воздал должного подлинному источнику религиозности. Таковым он считает особое чувство, никогда его не покидающее, обнаруживаемое им у многих других и, предположительно, присущее миллионам. Это чувство он называет «ощущением вечности», чувством чего-то безграничного, бескрайнего, «океанического». Такое чувство – дело чисто субъективное, это не вопрос веры. Здесь не примешивается обещание личного бессмертия, но зато в этом чувстве – источник религиозной энергии, питающей различные церкви и религиозные системы. Они направляют его по определенным каналам, где оно и поглощается. Лишь на основании такого «океанического» чувства человек может называть себя религиозным – даже если он отвергает всякую веру и любую иллюзию.