Человек по кличке Мышь

Старику было жарко, его мучила жажда, донимали безотчетные страхи. Он гнал их прочь и даже стал разговаривать вслух, напряженно вслушиваясь в звуки, долетавшие извне. Звуков было мало. Разве что редкие шаги по лестнице и коридорам.

В таком подвешенном состоянии Мышь провел как минимум часа два. Почему же его не вызывают на допрос? — недоумевал он, теряясь в догадках. И весьма некстати вспомнил, как один бывший официант, имевший опыт по части предварительного следствия, рассказывал ему, что после задержания его продержали в кутузке почти двое суток, и тоже в одиночной камере, холодной до ужаса (дело было зимой), и за все это время ни разу не дали даже куска хлеба. А когда вызвали на допрос, то первое, что он увидел, это огромный бутерброд и кружку пива на подносе. Но все съестное предназначалось не для него, а для старшего инспектора, который во время допроса с аппетитом уминал бутерброд, запивая его пивом.

Наверное, подобную же пытку готовят и ему. Хотя они тут мастера развязывать языки и другими методами. Станут ласково пенять на неосторожность, убеждать, что искренне хотят помочь выбраться из передряги безо всяких для него осложнений, и тому подобное. Словом, чистосердечное признание послужит лишь его собственным интересам. Знакомая песенка!

А уже потом, когда они выпотрошат тебя наизнанку, вернее, когда ты сам выболтаешь им все, что знаешь, они быстро сменят пластинку. И глазом не успеешь моргнуть, как окажешься за решеткой.

Смеркалось. Терпение бродяги было на исходе. Он подскочил к двери и стал барабанить кулаками изо всех сил. Еще не хватало, чтобы его оставили тут на всю ночь! Потом он стал бить по двери ногой. Безрезультатно! Никто не появился, никто не поспешил осыпать его проклятиями. А ведь даже ругательства сняли бы его напряжение и хоть немного успокоили.

Так что же на самом деле известно старшему инспектору? А главное, чего именно он добивается от него? Наверняка догадался, что он кое-что знает. Вопрос лишь в том, что именно. С Логно все было просто. Старик играл с ним, словно кошка с мышкой. С этим так не поиграешь.

Дверь в камеру отворилась только в восемь часов вечера. Вошедший полицейский сухо поинтересовался, чего бы он хотел на ужин.

— А где старший инспектор? — первым делом спросил Мышь.

— Да он уже давным-давно ушел домой.

— И больше не вернется?

— Во всяком случае, не сегодня. Так что тебе принести на ужин? Окорок или колбасу?

— Лучше колбасу.

— А вино? Красное? Белое?

— Красное.

Через какое-то время полицейский возник снова с пакетами в руках. Видно, сам ходил в магазин за продуктами. Полицейский сгрузил пакеты на стол и стал извлекать содержимое. Аккуратно нарезанные ломтики окорока, полпалки салями, настоящей салями из итальянского магазина, две бутылки красного вина, изрядный кусок камембера.

— Вот, пожалуйста! Если хочешь ужинать при свете, найдешь выключатель рядом с кроватью.

— Послушайте, инспектор! Может, у вас есть при себе старая газетка?

Инспектор пошарил по карманам, извлек утренний выпуск ежедневной газеты и протянул его старику. Невероятная удача! Хотя Мышь был в таком бешенстве, что даже не поблагодарил полицейского. Он ел молча и все подряд: мясо, колбасу, сыр, — и одновременно листал газету.

В колонке объявлений его, как всегда, уже поджидал таинственный Арчибальд.

Следовательно, убийцы вычислили, что Логно — это не тот, кто им нужен. Может, поэтому на него и напали, чтобы вывести из игры хоть на какое-то время. Чтобы не путался под ногами. Нет, им нужен не полицейский. Они ждут, когда на свидание к ним явится Мышь. Вполне возможно, в тот вечер, когда произошло убийство, они успели рассмотреть бродягу и даже запомнить его. Но главное, они ни минуты не сомневаются в том, что это именно он прикарманил себе бумажник с кучей денег. Что ж, если они без тени колебаний убили крупного финансиста, да еще в самом центре Парижа, то что им стоит убить какого-то бездомного в придачу? И прости-прощай все его мечты о тихой старости в собственном домике!

Неужели Люка тоже догадывается о возможности столь драматичного поворота в его судьбе? Тогда получается, что он упрятал его ради его же собственного блага, чтобы спасти от рук убийц. Чудны дела твои, Господи!

Ночью старик спал плохо. Он напряженно ловил малейший шорох: редкие шаги по лестнице, отдаленные телефонные звонки. Телефоны трезвонили, не умолкая, всю ночь.

В восемь часов утра в камере снова возникла знакомая фигура полицейского, и тот, зевая, поинтересовался, чего он хочет на завтрак.

— Я хочу видеть старшего инспектора! — взвился Мышь.

— Старший инспектор еще не пришел.

— Когда придет, скажи, что я хочу поговорить с ним.

— Неужели ты решил отказаться от завтрака? — вполне искренне удивился полицейский и скрылся за дверью.