Человек проходит сквозь стену

«За время своей карьеры Гудини приобретал или добывал патенты на все замки, выпущенные в Соединенных Штатах, Великобритании, Франции и Германии. Он знал о замках больше, чем большинство слесарей».

Чарльз Кортни, самый умелый механик Нью-Йорка, всегда говорил, что Гудини было далеко до специалиста по замкам. По-своему Кортни был прав: существовала масса секретов производства, установки, обслуживания и ремонта замка, которых Гудини не знал и знать не хотел. Замки интересовали Гудини лишь с точки зрения возможности открыть их за самое короткое время. Однако руководство по эксплуатации сейфа он, несомненно, изучил гораздо более дотошно.

Когда Гудини понял, как выйти из несгораемого шкафа, он тотчас объявил, что может выйти из любого сейфа в Лондоне.

После установки сейфа в театре Гудини приступил к работе. Он снял диск с внутренней стороны дверцы и убрал пружины, с которыми нельзя было справиться голыми руками, заменив их более слабыми. После обработки замок сейфа действовал замечательно. Гарри был нужен лишь специальный трезубец двухдюймовой длины, чтобы свинтить с его помощью диск и зацепить слабые пружины.

Такое устройство любой иллюзионист легко мог спрятать в руке или где-либо в другом месте на себе, но у Гудини не было шансов. Лысый очкарик судебного обличья, который помогал осматривать сейф, был не кто иной, как приятель Гудини Уилл Голдстон. Устройство было спрятано под кольцо Голдстона. Когда Гудини пожимал всем руки, Голдстон был последним. Пожав ему руку, Гудини получил необходимое ему устройство. Так что и тут нашелся способ.

На выход из сейфа понадобилась одна минута. Пока зрители медленно сходили с ума от напряжения, Гудини сидел на сцене за экранами, спокойно читая книгу, заблаговременно спрятанную под ковер, и время от времени поглядывая на публику сквозь щели в экране. Когда истерия достигла высшей точки, он спрятал книгу, взъерошил волосы и вышел, симулируя изнурение.

Чтобы добиться сенсации, мало было знать устройство сейфа. Нужна была гениальность Гудини. Если бы его секрет стал известен, появились бы толпы иллюзионистов, вылезающих из сейфов, но кто сегодня может назвать хоть одного?

Весной 1904 года в Лондоне Гудини занемог. Его рубашка пропитывалась потом еще до начала представлений, требовавших физических усилий. Как обычно, он не обращал на это внимания, но Бесс встревожилась. В конце концов ей удалось с помощью директора театра и других друзей убедить Гарри, что у него жар. Гудини заспорил, но врач объявил, что у него пневмония. Либо он ляжет в постель, либо попросту умрет.

Гудини с большой неохотой повиновался. Он, должно быть, был очень слаб, потому что провалялся несколько дней, а едва начав поправляться, тут же поехал домой. Он хотел быть рядом со своей матушкой.

Гарри и Бесс покинули Англию в первых числах апреля. В автобиографических записках Гудини говорится, что он провел все лето этого года в Конектикуте, в своем поместье под Стэмфордом. Возможно, несколько дней он пробыл и в самом Стэмфорде, но скоро уехал оттуда.

Первым делом он пригласил к себе директоров эстрадных театров, разложил перед ними газетные вырезки о себе и рассказал им, как он выступал в Великобритании и Германии. Им было интересно, так как Гарри регулярно посылал им вырезки из газет, воспевающие его триумфы за рубежом. Он также написал из Европы письмо в газету «Нью-Йорк драмэтик миррор». Его статья представляла собой перечисление ведущих европейских артистов и американцев, играющих за рубежом. Она представляла собой смесь театрального жаргона и напыщенного «литературного» английского, но была содержательна и не выставляла выступления самого Гудини в каком-то особом свете. По крайней мере, после того, как она прошла через руки издателей «Миррор». Но крупные театры по-прежнему не предлагали ему гонораров, сравнимых с теми, что он получал в Европе.

То, что он делал, было в диковинку, и никто не мог сказать, пойдет ли в Штатах «европейская новинка». В чиновничьих кабинетах Гудини еле сдерживал себя. Возвращаясь домой, он давал волю своему гневу в присутствии Бесс. Чуть успокоившись, Гарри телеграфировал Гарри Дэю, чтобы тот расторг их контракты, подписанные после отъезда их из Англии, и попросил его распланировать его выступления на обозримое будущее.

«Итак, тут они знают о Гудини только из дешевых газет! — бушевал он перед притихшей Бесс. — В Лондоне с Гудини носились, как с генералом, который только что выиграл сражение. А здесь его не знают. Я им покажу. Я их проучу! Я еще вернусь сюда. Они еще сами станут упрашивать меня выступить тут! Они еще будут пресмыкаться перед Гудини!»

Гудини привез домой большое количество мемуаров и памятных вещей, имеющих отношение к магии. Многое он приобрел у известного коллекционера Генри Эванса Эвиньона, который оказался в одной с Гарри гостинице, когда тот поправлялся после воспаления легких. Эвиньон был старым, больным банкротом.