Человек, проходивший сквозь стены (Рассказы)

— Дорогой мой господин Готье-Ленуар, я не буду отрицать, что в вашем деле имело место нарушение законного порядка. Проявлена ли простая забывчивость? Или здесь был злой умысел? Установить это могло бы лишь расследование. Но я настоятельно прошу вас не требовать такого расследования, хотя вы, конечно, имеете на это полное право. Неприятности, каковые могут быть причинены нашей администрации в результате этого расследования, нанесут непоправимый ущерб ее авторитету. Оппозиционные газеты только и ждут какого-нибудь скандала и, уж конечно, ввяжутся в дело, а этого, господин Готье-Ленуар, я думаю, вы не хотите, этого не позволил бы вам ваш служебный патриотизм. К тому же какую выгоду принесло бы это вам лично? Я знаю, вы вправе надеяться, что вам возвратят вашу жену на пять-шесть недель. Но вы ведь сами знаете, как медленно идут по инстанциям жалобы подобного рода. Пройдут годы, может быть, десятки лет, пока вы чего-нибудь добьетесь. Когда вам возвратят супругу — и не забывайте, пожалуйста, возвратят всего на несколько недель, — она будет старая, беззубая, в морщинах, с серой кожей и жидкими волосами. Не лучше ли беречь в памяти иной образ — образ молодой и красивой женщины! Согласитесь же, что я прав. И потом, ведь вы чиновник, черт побери! Вы должны подавать пример мужества остальным налогоплательщикам. В связи, с этим хочу вам также сказать, что замечания в вашем последнем письме о недопустимости равного отношения казны к вам и к господину Ребюффо показались мне совершенно справедливыми. Действительно, господин Ребюффо из рук вон плохо справляется со своими обязанностями налогоплательщика, и я благодарю вас за то, что вы обратили мое внимание на этот факт. Теперь я наведу в этом деле порядок.

Покинув кресло, сборщик налогов взял шляпу со стула и повесил ее на вешалку. Беседа была окончена.

На следующее утро господин Ребюффо явился в налоговое управление. В руках он держал бумагу и был заметно взволнован. Сборщик налогов принял его с большей любезностью, чем обычно, и участливо осведомился о цели визита.

— Просто невероятно! — отвечал посетитель, протягивая бумагу. — Я получил предупреждение, что должен внести свою жену в вашу контору до 15 ноября текущего 1938 года. Здесь явная ошибка!

— Сейчас посмотрим. Почтовые расходы по первичному предупреждению отнесены на ваш счет?

— Н-нет, не на мой.

— Ну, тогда все в полном порядке, — сказал сборщик налогов с безмятежной улыбкой.

Господин Ребюффо в изумлении вытаращил глаза и пробормотал:

— Неслыханно! Отнять у меня жену! Никто не имеет права!

— Что поделаешь, таковы новые распоряжения по налоговому ведомству. О, я знаю. Это тяжело. Очень тяжело.

— Я просто не могу опомниться, — сказал господин Ребюффо. — Отнять у меня жену! И почему у меня?

— Увы! Этой жертвы потребовали не только от вас. Сегодня утром такие же уведомления получили и многие другие. Я сам уже внес свою супругу. Это в высшей степени тяжело. Но приходится покоряться. Мы живем в жестокий век.

— И все же, — сказал господин Ребюффо. — Да, и все же! Я, который всегда был так аккуратен с уплатой налогов…

— Именно поэтому, господин Ребюффо. Зная вашу аккуратность, казна без малейших колебаний вписала вас первым. Но на сей раз — если только вы позволите мне высказать вам свое мнение — на сей раз не стоит слишком торопиться с уплатой. Используйте предоставляемую законом отсрочку.

Господин Ребюффо поднял голову и задумался. Дело начинало рисоваться ему уже не в столь необычном свете. Пример самого сборщика налогов, заверения в том, что и другим налогоплательщикам уготовано такое же испытание, — все это сделало свое дело. Мысль о необходимости сдать супругу в казну показалась ему почти естественной. И, думая о величии своей жертвы, он растрогался. Он проникся уважением к собственной персоне. Жар героизма окрасил румянцем его щеки. В конце концов, если говорить начистоту, у его жены был препротивный характер, и к тому же она никогда не отличалась красотой. В глубине души — и не смея себе в этом признаться — он довольно легко отказывался от жены. Пожимая руку сборщику налогов, он заставил себя тяжело вздохнуть.

— Будьте мужественны, — сказал сборщик налогов.

— Постараюсь, — ответил господин Ребюффо, идя к двери.