Человек, проходивший сквозь стены

— Тебя тогда еще не было на свете. Шла война, Франция была побеждена. Немцы заняли Париж. Их флаг развевался над зданием Морского министерства. Немецкие моряки стояли на часах у ворот, вот здесь, на тротуаре. И на этой площади, и на Елисейских полях — везде можно было увидеть зеленые мундиры… Французы постарше уже не надеялись, что дождутся их ухода…

Утром 3 июля 1959 года я сел на Лионском вокзале в поезд и к полудню прибыл в Доль. Мой друг жил в восемнадцати километрах от города, в деревне, расположенной в лесу Шо. Автобус, регулярно поддерживавший сообщение с этой деревней, отходил в половине первого. Я не знал этого и опоздал на несколько минут. Чтобы ожидавший меня друг не волновался, я взял напрокат велосипед, но было очень жарко, и я решил отправиться в дорогу во второй половине дня, полагая, что покрою все расстояние за один час. Я позавтракал не торопясь. Готовили здесь очень вкусно, к столу подали отличное амбуазское вино.

Когда я выехал, надвигалась гроза. Небо покрылось большими темными тучами, а жара и духота были нисколько не меньше, чем в полдень. Вдобавок меня одолевала невыносимая головная боль; я приписал ее обильному завтраку и крепкому вину. Боясь, как бы гроза не застала меня в пути, я поехал напрямик, проселком, и в конце концов заблудился. Гроза разразилась, когда я, миновав несколько поворотов, все еще катил по скверной лесной дороге, на которой телеги оставили глубокие колеи, затвердевшие от зноя. Я попытался найти убежище в подлеске, но дождь хлынул с такой силой, что листва не давала защиты от него. Тут я заметил у края дороги плетеный навес на четырех кольях. Под ним лежал дубовый чурбан, на который я и присел, чтобы без особых неудобств переждать грозу.

Из-за низко нависших туч и проливного дождя казалось, что день в чаще леса уже клонится к вечеру. Сгущавшиеся сумерки озарялись голубоватыми вспышками молний; при каждой вспышке кругом отчетливо выступали стволы высоких дубов. Между раскатами грома, которым вторило лесное эхо, слышался шум, сначала как будто монотонный; лишь потом ухо начинало различать в нем разнообразные оттенки. Это вода струилась по листве Усталый, с отяжелевшей головой, я некоторое время боролся со сном, но в конце концов задремал, уткнув голову в колени.

Я проснулся от ощущения, что куда-то проваливаюсь. Во сне падение было нескончаемым, как будто я летел с крыши небоскреба. Гроза кончилась, небо прояснилось. Мало того, грозы словно не бывало: почва была совершенно сухой, даже потрескавшейся; ни на кустах, ни на деревьях, ни на траве не блестело ни единой капли. Лес производил такое впечатление, как будто дождя не было уже давно. В просветах листвы виднелось светло-голубое небо, в то время как после ливня оно обычно бывает ярко-синим.

Внезапно я заметил, что лес изменился: меня окружали уже не высокие старые деревья, а молодые, самое большее двадцатилетние. Навес, под которым я укрывался, исчез, так же как и большой бук, у подножия которого он находился. Не было и чурбана, еще недавно служившего мне сиденьем: я лежал на голой земле. Единственным предметом, который я узнал, был высокий двойной столб, вероятно, обозначавший границу общинных владений. Впрочем, это нисколько не облегчало мое положение. Сначала я подумал, что мое первое зрительное восприятие этого лесного пейзажа было неверным из-за плохого освещения. Впрочем, эта странная перемена как-то мало меня беспокоила. Головная боль прошла, и я чувствовал во всех членах, во всем теле какую-то необычайную легкость; настроение было приподнятым. Мне пришла в голову шутливая мысль: уж не заблудился ли я в лесу Броселианды, не околдовала ли меня фея Моргана?

В поисках убежища я несколько отошел от дороги; теперь, подняв велосипед, я вновь вышел на нее. Дорога, очевидно, должна была быть грязной, в лужах и вязких рытвинах; но она оказалась совершенно сухой, твердой, без всяких следов прошедшего дождя. «Чудеса продолжаются!» — подумал я, не теряя хорошего расположения духа.

Через четверть часа я выехал на открытое место — равнину, окруженную со всех сторон лесом. Ярко освещенные заходящим солнцем, на фоне лугов и полей виднелись крыши домов и колокольня. Плохая дорога сменилась более узкой, но со щебеночным покрытием. На столбе я прочел название деревни; это была совсем не та, куда я ехал.