Человек-радар

– Знаешь, мир развивается по определенным законам. Один из них весьма прост, и он гласит, что на каждое действие будет противодействие. Чем сильнее твое желание, тем страшнее и жестче испытания, которые придется преодолевать на пути к цели. Я задумал нечто глобальное, личное, архиважное для себя и знал: появление противовеса – лишь вопрос времени. Представь, каково же было мое удивление, когда стало очевидным, что ты и есть мой противовес. Это был рок, насмешка судьбы! К счастью, я давно в деле и умею считывать указатели на дороге. Из вероятного союзника ты превратился в препятствие.

– Чему же такому глобальному я вдруг помешал?

– Ты еще не понял? Не видишь картину в целом? Так оглянись и посмотри самым чистым и незамутненным взором – глазами ребенка. Вспомни Серпейск своего детства. Каким он был. И каков он сейчас.

Я усмехнулся.

– Мое детство, Маляр, пришлось на «девяностые». Едва ли кто-то желает возврата в те времена.

– А мой родной город – другой! Им никогда не руководил посаженец из Москвы, а его правой рукой никогда не был желтолицый капиталист! Это бред. Нонсенс. Лет через пять в Серпейске плюнуть некуда будет – попадешь в китаезу! Их ларьки с лапшой и так уже на каждом углу! Что дальше? Станем пригородом Пекина?! Я этого не позволю!

– Вот каков твой план? Скинуть мэра, прогнать китайцев и откатить Серпейск в славное коммунистическое прошлое?

– Мы практически сделали это. Треть членов администрации внушаемы и находятся под контролем Альбиноса. Глав силовых ведомств я купил, а бизнес-элите пообещал пространство для будущих маневров. Остался один Харыбин – но и он скоро падет. Чжао окажется без поддержки мэра и будет выдворен обратно в Китай. За ним последует завод вместе с рабочими и их семьями. А нелегалов вытравим полицейскими рейдами. Мне плевать, куда они отправятся. Но Серпейск будет чист, как раньше!

– Ты – идиот, Маляр. Харыбин – человек из Москвы. За ним стоят очень крутые ребята, которые сворачивают головы на раз-два. Ты не сможешь их подкупить, напугать или загипнотизировать. Когда они прочухают, что происходит, то пришлют парней с метким глазом и твердой рукой. Они убьют тебя, Альбиноса и всех, кто окажет вам поддержку.

– А вот на этот случай у меня припасен кое-какой козырь. Пока ты валялся в больнице, я наведался к спуску в катакомбы.

– Новый люк – твоих рук примочка?

– Моих.

– И что же ты сделал?

– Всего лишь провел несколько экспериментов с… э-э-э… суперием. Правильно говорю? Вы с твоим педиковатым дружком так называете залежи подземного газа, превращающего людей в суперменов? Спасибо, что во всех подробностях рассказал мне о нем. В свое время Саяра и Шеллины утаили это от меня, поросята. Но справедливость восторжествовала, а мои эксперименты удались на славу! Подопытный чувствует себя прекрасно!

– Парнишка с дредами.

– Да. Кстати, его зовут Антон.

– Он убил пятерых бойцов триады.

– Собственно, для подобных целей Антон и был «улучшен». И теперь я планирую начать… скажем так, массовое производство. Это значит, к концу месяца у меня в распоряжении окажется небольшая армия сверхсильных телохранителей. Так ответь, сынок: кого мне теперь бояться, кроме Господа Бога?

Я стоял и молчал, осознавая размах амбиций и прозорливости Маляра. Художник виделся мне спрутом, запустившим щупальца во все институты города. На протяжении последних недель я считал этого человека своим наставником, помогавшим сделать выбор в непростые минуты сомнений. А он оказался типичным продуктом Серпейска – инфернального, контуженного, застрявшего на границе материального и потустороннего миров.

Я отчетливо увидел Саяру Бетреддинову – уставшую женщину, фанатично верующую, что мистические силы наделят безграничным могуществом ее единственную и горячо любимую дочь; видел, как она становится объектом манипуляций и источником доходов для двуличного человека, которого я знал лишь по прозвищу…

Я увидел телепата-внушателя, вернувшегося в мой город из тюрьмы в поисках лучшей жизни и доверившегося, как он считал, надежному другу. Ведомый Маляром, он убрал с дороги Геннадия Мазаева, завладел его бизнесом, а впоследствии – компроматом на главных лиц Серпейска. Благодаря дару Альбиноса и его стремлению обрести достойную жизнь на свободе Маляр получил доступ к административным артериям города, и почти все рычаги власти оказались в его щупальцах.

И все это – ради чего? Ради возврата к ценностям давно минувших дней? Ради воспоминаний всего одного человека, пусть он и настолько уникален, что способен провернуть безумный план политического и социального очищения целого города? Или тут было что-то еще?

– Когда ты свергнешь мэра – кто займет его место?

Маляр улыбнулся, развел руками.

– Ты видишь более достойного кандидата в этой комнате?

Все понятно. Пафос его мотивов растаял в моих глазах. За громкими лозунгами и пылкими речами остался старейший императив человеческой деятельности – жажда власти. Локальная, местечковая… Но никто не говорит, что местный царек не захочет прогуляться до соседних угодий.