Человек, ради которого нужно жить (СИ)

Леви проследил направление её взгляда. К ним медленно приближалась ещё одна фигура в зелёном плаще разведки. Микаса машинально схватилась за клинок, однако Моблит жестом осёк её.

— Это кто? — спросил Коул.

И почему-то… Леви ответил на его вопрос раньше, чем стало окончательно ясно…

Покой…

— Я проверила округу, никого нет, — произнёс родной голос — до странности слабый и будто бы неживой, но родной.

По телу пробежала холодная, морозная волна, и вздох облегчения уже был на полпути к выходу…но застрял в дыхательных путях…

Потому что прибывшая сняла капюшон.

И это была не она…

Это был совершенно другой человек…

Лицо Юэлы, которую Леви отпускал тогда в Тросте, не было бледным как смерть и худым, как обтянутый лишь прозрачной кожей череп, не имело впалых щёк и не было исполосовано шрамами. Её веки не были опухшими, взгляд был ясным, хоть и до горечи печальным.

Юэла, которую Леви отпустил тогда, взяв с неё обещание, что всё будет хорошо, не была мертвецом.

И теперь этот… чужой, но одновременно такой знакомый человек смотрел на него с еле различимой улыбкой на сухих, потрескавшихся губах. Хрупкий, слабый, полуживой…

— Юэла! — сквозь слёзы закричала Саша и бросилась к ней на шею. За ней последовали все остальные разведчики, тесно обступили девушку и заключили в крепких объятиях.

— Не уроните её… она же и так еле стоит! Эй, мелюзга! — бросил Коул.

— Специально не отвечала…да? — прорычал Аккерман, повернувшись к Зое. — Почему не могла просто сказать, что с ней всё хорошо… Это не те вещи, которыми шутят, очкастая…

— Посмотри на неё ещё раз, и повтори мне, что с ней всё хорошо…— буквально прошипела Зое. — Она оказалась там, отрезанная ото всех, одинокая, наедине с этими извергами на целых две недели.

— Извергами, да? — красноречиво переспросил мужчина.

— Поверь, после их методов я уже не показалась самой себе монстром, — Ханджи сделала небольшую паузу, задумчиво посмотрев на Юэлу, крепко обнимающую Арно в этот момент. А затем продолжила, и голос её был тихим, практически траурным. — Они выдирали ей ногти на руках, оставляли глубокие порезы на теле, избивали и большую часть времени морили голодом и жаждой. В конце концов за четыре дня до казни Эрвина они сдались и оставили её в покое, решив повесить вместе с ним. Она специально тянула время до казни. Даже чувствуя такую сильную боль она не позволила моему рассудку оставить её. Каждый раз она вбрасывала им что-то новое, какую-нибудь ложную или туманную информацию. Она запугивала их ещё сильнее. И каждый раз это давало им надежду, что в следующий раз она расколется. И это мы изверги?

Леви плотно сжал челюсть.

Вырывали ногти… резали кожу…

Он ведь делал то же самое с тем полицейским…

Он ничего не ощущал в тот момент, кроме чувства долга. Ни наслаждения, ни отвращения, ни жалости. Он не боялся, что это может когда-нибудь вернуться к нему с той же силой.

Но он не знал, что пока он проделывал эти вещи с полицейским, это уже возвращалось ему…

Всё это произошло из-за него. Ему не стоило отпускать Юэлу.

Только из-за этого он подставил всех своих людей.

Ведь внутренний голос тогда истошно кричал ему остановить девушку.

Как и кричал ему давным-давно оставить двух своих друзей в штабе разведки и самому отправиться на задание, целью которого…убить Эрвина.

Как и тогда, он проигнорировал его, списав все на обычное волнение… а не предупреждение.

В него как будто вкололи что-то — чувство вины растеклось по венам обжигающей, разъедающей кожу субстанцией. Он ненавидел себя…

За то, что оставил своих людей.

За то, что оставил её…

Хотя так отчаянно пытался их всех защитить

— Это моя вина… — глухо произнёс Аккерман. — Мой солдат спас моих людей… а я ничего за это время не смог сделать. Я впервые оказался абсолютно бесполезным.

Зое лишь смерила его сочувственным взглядом, неуверенно положила руку на плечо, с удивлением заметив, что тот даже не противится этому, а затем приказала:

— Слушаем сюда, мы отправляемся за Эреном и Хисторией, грузите повозку.

— Есть! — хором выкрикнули разведчики, развернувшись и побежав к повозке. Арно и Коул пошли отвязывать пленного полицейского от дерева, который за это время уже успел потерять сознание.

Юэла осталась.

Леви не видел её… Просто знал, что она здесь. Рядом.

Он всё ещё стоял, бессмысленно пялясь на сухую, осеннюю траву под ногами.

Девушка медленно подошла, аккуратно заглянув ему в лицо. Жалость крепко сдавила сердце. Аккерман выглядел растерянным. Запуганным собственными мыслями. Она прекрасно понимала, о чём он думал. Как же ей сейчас хотелось отключить эти мысли в его голове. Заглушить их чем-то, искоренить, вырвать, уничтожить. Стереть ему память.

Чтобы он не чувствовал сейчас это отчаяние, которое блестело в его глазах.

Чувство вины…

О, как же Картрайт знала это чувство.

— Леви…— произнесла она, подойдя ещё ближе, мягко опустив на его плечо свою руку, на которую Леви тут же перевёл взгляд. Он аккуратно взял её пальцы своими и поднёс к глазам.

Ещё не до конца выросли…

Юэла вырвала руку из его ладони одним резким движением.