Человек, ради которого нужно жить (СИ)

— Мы обменяли его жизнь на жизнь Армина Арлерта, — прямолинейно… но честно. Эти слова должны были ранить её в самое сердце, но она продолжила улыбаться и с трудом выдавила сквозь удушающую боль:

— Спасибо, Леви. Последнее, что я хотела бы в этой жизни, это чтобы он смотрел на то, как я медленно умираю… Спасибо…

Юэла подошла к женщине и аккуратно обняла её, стараясь не задеть уже довольно сильно раздувшийся живот, а вместе с ним и…

Ребёнка, который никогда не родится…

Его ребёнка.

— Эти люди заслуживали всего этого мира, но этот мир их не достоен, Эмма, — севшим голосом проговорила Юэла. — И тебя он не заслуживает.

Леви стоял, смотря на эту траурную, серую и безжизненную картину, больше похожую на гребаный конец этого мира. Потому что он был уверен, что больнее, чем сейчас, ему уже никогда не станет…

Не должно стать…

Иначе он не вынесет.

И заглянув в вымученное лицо Юэлы, он понял, что всеми силами защитит её от неё самой. Защитит её от участи Эммы, от его участи.

От того, что случилось с Арно…

Просто они родились не в то время, не в том месте…

Солнце медленно садилось, окрашивая небо этого гнилого, невозможного мира в его настоящий, кроваво красный цвет, (или же ему это только казалось?) и Эмма, жить которой оставалось всего лишь несколько дней, перестала плакать. Улыбка снова воцарилась на её лице. Последняя улыбка Эммы Смит, которую он видел. И чёрт возьми…

Как же он была похожа на улыбку Эрвина.

«Эрвин, Эдмунд, Мэри, Лиана, Кристиан, Ален, Мёрдок, Рональд, пятый и шестой отряд, Моблит, весь легион разведки… Арно.

Простите…

Прости и ты, Юэла…

***

Коул выслушал новости со спокойным, хладнокровным выражением лица, бесцельно уставившись в белые простыни больничной койки. Аккерман молчал, рассказывала только Юэла. Рассказывала, попутно борясь с желанием сейчас же выпрыгнуть в окно и покончить со всей этой историей. Порвать всю связь со своей жизнью, и просто навечно заснуть…

Пустота внутри кровоточила, выделяла обжигающую, разъедающую жидкость.

— А меня не было рядом… — наконец-то проговорил Коул. — И уже никогда не будет.

— Будешь, Коул, — возразил Леви. Юэла кинула на него обеспокоенный взгляд. С того момента, как они пришли от Эммы, прошло пять часов, и это были первые слова, сказанные им за это время.

— Нет, уже не буду, — ответил Коул. — Доктор сказал, что перелом куда серьезнее, чем они предполагали.

— Нет… Коул, пожалуйста, не говори что ты… — взмолилась Картрайт.

— Не могу, Юэла, прости. Я больше не встану. Никогда. Мой бой окончен.

Кажется, именно в этот момент вернулись все эмоции и чувства, потерянные во время рокового сражения. Словно кто-то внутри неё нажал на рычаг, активирующий пушку, с помощью которой гарнизон отбивался от гигантов со стен.

Эти слёзы копились всё это время и наконец вырвались. Картрайт повисла на шее у Макклагена и разрыдалась. Коул неуверенно обнял её в ответ, а в следующий момент ещё одна холодная рука мягко обняла её за талию. Юэла подняла глаза и встретилась с серыми радужками Аккермана.

Это был, наверное, первый раз, когда он проявлял такую близость к кому-то, кроме неё. И от этого стало ещё больнее.

Потому что это означало, что его железная маска дала огромную трещину. Это сломало даже его…

— Коул, ты хорошо справился. Твой бой окончен, — наконец произнёс Леви, сильнее прижимая Юэлу и Коула к себе. — Спасибо вам, ребята… за всё.

***

— Сэр, у меня есть кое-что, — громко заявил Аккерман, подождав, пока все остальные выйдут из зала заседания, и вцепившись в рукав Юэлы, потянул её к переговаривающимся о чем-то Закклею и Хистории. Королева окинула их взволнованным взглядом.

— Ты чего? — тихо спросила его Юэла, пытаясь вырваться из хватки.

— Что-то случилось? — невозмутимо спросил Закклей, оборачиваясь

— Да. Я хотел бы попросить вас об отставке, — ответил Леви.

— Что? — удивилась Хистория. — Чьей отставке? О чем вы, командир Аккерман?

— Об отставке Коула Макклагена и… Юэлы Картрайт, — последнее имя невозможно было произнести без боли в груди. Девушка со свистом втянула в себя воздух:

— Что ты творишь? Нас и так осталось очень мало, Леви, не смей! — закричала она, а затем обратилась к Закклею: — Сэр, я отказываюсь.

Но Аккерман не реагировал на это.

Закклей удивлённо переводил взгляд с Юэлы на Леви, пытаясь понять, что только что произошло.

В зале повисла гнетущая тишина.

—Разве… Коул Макклаген больше не встанет на ноги? — глухо спросил Закклей. Юэла скрипнула зубами.

— Нет, он больше не может сражаться, — хладнокровно ответил Леви.

— А как же Картрайт? — спросил старик.

— Её здоровье сильно ухудшается. Два сотрясения, последовавшие друг за другом, две недели в подземелье. Она тоже не может сражаться и…

— Эй! — Картрайт резко развернула его за плечо к себе. Аккерман упёрся взглядом в темно-зеленые, печальные глаза, горящие паникой и снова наполняющиеся слезами.

Меньше всего он хотел видеть её слёзы снова, но он должен был это сделать. Судя по тому, что сказала Ханджи, Картрайт больше не так сильна, как раньше. Её силы на исходе, её здоровье тоже.

Она медленно исчезает…

Как исчезла и Эмма.