Человек, ради которого нужно жить (СИ)

Юэла тоже сжала челюсть, и последние остатки сдержанности и терпения испарились. Все клокотало внутри. Вмиг она сделала надменное и наглое выражение лица и спокойно съязвила, забыв про запреты и правила:

— Один вы такой идеальный, — слово «сэр» она специально не добавила. Она была уверена, что ей за это влетит. Когда Леви отойдёт от шока, её сотрут в порошок.

Это заявление поставило Аккермана в тупик. Юэла, конечно, хотела этим его взбесить. А вместо этого открыла глаза на его недостаток. Снова…заставила вспомнить о забытых сомнениях.

А может быть вместо того, чтобы учить всех, как им жить дальше, он лучше взглянет на самого себя? Снова….

Юэла задела его гордость. Его убеждение в том, что он поступает правильно. Он такой же, как и она. Не лучше. Всю жизнь все боготворили его, восхищались, восхваляли его таланты, и даже Эрвин не мог указать ему на его явные недостатки. Потому что Аккерман — важнейший борец человечества.

Но он никогда не слушал их восхищений. То есть думал, что не слушал. На деле же, именно сейчас, он понял, как это было важно для него…казаться идеальным, когда внутри столько сомнений.

Тоже самое и с ней. Никто не мог вылить на неё ведро грязи, потому что для всех она была героем.

И эти два совершенства встречают друг друга и в один момент указывают на общую неидеальность. И оба вспоминают о своих переживаниях.

Два человека с одним и тем же недостатком, гордостью, преподают друг другу урок.

Наверное, она единственная, кто когда-нибудь скажет ему о том, что была лучшего мнения об его лидерских качествах…

Словно всё это время они верили в то, что хотя бы внешне прекрасны, пока не посмотрели в зеркало впервые в жизни. Ну разве не смешно.

Он думал, что более смирный, чем она. Нет. Он такой же. Он пытался искоренить в ней то, чего сам в себе не может.

Юэла испытательно смотрела на него. Прямо в глаза. Прямо в душу.

Единственный критерий, по которому он выше, это звание.

Осознание её правоты не усмирило его пыл. Наоборот.

— Почему тогда вы так жестоко обошлись со мной сегодня? — спросила Юэла.

— Ааа, — злорадно протянул Леви. Он не мог больше скрыть злого тона в голосе. — Уязвленная гордость, да?

Он понял, что хотел сказать ей это всё время. И сказал самой себе. Одно дело, когда ты сам в себе неуверен… другое дело, когда кто-то другой указывает на это.

— Я сделал это, чтобы испытать тебя и преподать тебе урок. Ты такой же человек, как и все, Картрайт, но ставишь себя выше других.

Его голос вкрадчиво, злобно отдавался в сознании девушки.

— Я не ставлю себя выше других…– прошипела она сквозь зубы.

— Не надо врать. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить в это…– он тоже снизил свой голос до безумного шипения. — Мы слишком похожи с тобой, Картрайт, чтобы ты меня обманула.

Это заявление Юэла слышала не раз. Признавала это. Знала это. Одно время этот факт даже радовал её. А теперь…

А теперь, она слышала его голос, который выдавал его ярость и раздражение, так выводил её…и признание их сходства убивало её.

— Мы ничуть не похожи, — Юэла не хотела говорить этого. Ярость. Над ней взяла верх ярость. Как и над ним.

— Картрайт, знай. Тебя я в отряд взял не за красивые глазки, не из жалости к тебе и твоим потерям. Не думай, что жалость когда-то сыграет тебе на руку. Титанам плевать, кого ты там потеряла. Любовь всей своей жизни, или брата, или всех сразу. Пойми наконец, что всем насрать. Пойми наконец, что все пережили то же самое и не собираются взваливать на свои плечи твои проблемы. Ты не одна такая. Не требуй от других нянчиться с тобой. Не требуй умереть за тебя. Не повторяй своих прежних ошибок. Я не хочу, чтобы другие мои солдаты закончили так же, как твой отряд!

Леви знал, что он не имел права в таком тоне говорить о её прошлом. О её потерях. О её боли. С каждым словом в этой убийственной тираде его голос крепнул. Под конец он говорил чётко, тихо и зло. Он хотел ей досадить. Впервые он хотел кому-то сделать морально больно. И сделал. Ненависть испарилась из её глаз. Её смыло потоком ошеломления и сдерживаемых слёз. В глазах была обида.

Юэла отшатнулась от него.

«Что ты наделал, идиот…» поздно спохватился он.

Её дыхание участилось от едва сдерживаемых рыданий. Аккерман задел её за живое…

Она резко развернулась и резкими шагами ушла прочь.

Его гнев в один миг остыл. Он должен был быть рад, что поставил эту дерзкую девчонку на место…но вместо этого на душе было опустошение. Он просто глядел ей вслед, ненавидя себя ещё больше.

Откуда в нем столько злости?

Это была ярость на себя. Леви знал это прекрасно, и тем не менее выплеснул её на Юэлу.

Потому что она задела его гордость, задела за тот шрам неидеальности и сомнений из-за того, что он не такой, как Эрвин. Все ошибки и недостатки всплыли на поверхность. Он повторял эти же ошибки много раз.

Твою-то мать…

Он зашёл в свою комнату и машинально, не думая запер за собой дверь, обессиленно опершись на неё.

Он причинил ей боль. Невероятную боль.

Внутри зарождалась новая вспышка гнева. Дыхание участилось. Голова раскалывалась. Все горело. Перед глазами плыло.