Человек, ради которого нужно жить (СИ)

Заставить сказать хоть что-то, кроме двух настолько коротких слов. Но Юэла отвела взгляд и снова безучастно вперилась глазами в какую-то невидимую точку перед ней.

Леви тоже отвернулся. Ей не идёт молчание. Ей шёл огонь в глазах, ей шла улыбка. Ей шло быть счастливой. Сейчас же… Ничего из этого не было.

— Эй, а может тебе тоже отрезать чуть-чуть, а, красавица? — со злорадной издёвкой вставил Эмиль, дёрнув Марона за хвост.

Зак заржал. Кто-то из дальних рядов тоже хмыкнул.

Лоу, однако, лишь безразлично посмотрел на ржущих слева от него мужиков.

— Отставить! — гаркнул Леви. Зак и Эмиль тут же выпрямились, хотя последний всё ещё еле сдерживал смех.

— Смеяться над своей же тупой шуткой, как же глупо…– спокойно съязвила Картрайт, немного повернувшись головой в сторону двух мужчин и слегка нахмурив лоб.

— Ох, извините, принцесса, вас забыли спросить! — желчно скривился Эмиль.

— А я думал она ничего, помимо своего имени говорить не умеет, — ехидно вклинился Зак.

Разумеется. Ненависть к разведчикам, исходящая от других подразделений. Что ж, раз у четырёх новобранцев она всё ещё текла по венам, вместо крови, значит нужно её выкачать…

— Отставить! — теперь крикнул Брандон. Его голос был намного звонче и громче, чем голос Аккермана. Эмиль и Зак вздрогнули от неожиданности, а Юэла, покосившись на них, слегка усмехнулась. Брандон смягчил тон: — Если хотите перепираться, то только не здесь. А лучше вообще нигде, вы же взрослые люди, в конце концов. Теперь вы в одном подразделении. Забудьте о своих прежних принципах.

Леви заметил, как Марон Лоу благодарно посмотрел на Картрайт. Та ответила ему маленькой улыбкой.

***

Вечер. Примерно половина одиннадцатого. Аккерман шёл к себе в спальню. Из комнат раздавались разговоры и смех.

Смех.

Хоть кто-то смеётся в это тоскливое время. Леви никогда не был в кадетском корпусе, но почему-то был уверен, что атмосфера в штабе элитных войск ближе к той атмосфере кадетского корпуса, нежели в других подразделениях.

Хотя эти два корпуса вообще никак не похожи друг на друга.

Кадеты — дети, не знающие, что такое смерть, не видящие её и не испытывающие настоящий страх перед ней, чего нельзя сказать про его подчинённых.

Но иногда, особенно по вечерам, эти люди вдруг снова становились детьми. Забыв о своем прошлом, забыв, кто они такие, где находятся, они просто смеялись и дурачились.

Даже командиры отрядов, такие суровые старики, как Брандон и здоровые мужики, как Ловерен, подкалывали друг друга и шутили.

А почему он так не может?

Хоть раз в жизни попробовать этой жизни?

Он вдруг, неожиданно для себя, остановился возле комнаты Роуз и Картрайт.

— Не отрезай! Ну хотя бы не так коротко! Они же у тебя такие красивые! — услышал Аккерман голос Лианы.

«Это не твое дело, идиот, иди куда шёл» пронёсся внутри предупреждающий голос, однако любопытство взяло вверх.

Он сделал шаг назад. Так, чтобы было видно в приоткрытую дверь.

Юэла стояла с ножницами в левой руке, а правой собирала свои волосы в хвост.

— Приказ есть приказ, — глухо произнесла Юэла.

Аккерману вдруг неожиданно захотелось влететь в эту комнату и выбить из рук девушки ножницы. Ему вдруг стало тяжело смотреть на то, как Картрайт равнодушно подносит холодные, стальные ножницы к своим темным волосам. Леви, как будто в замедленном действии, следил за этим. Да, это просто волосы. Да, это может помешать ей в бою, но…

Раз до этого она их не обрезала, значит на то были причины.

Она давно сделала это без напоминания, если бы хотела этого…

А может быть…нет.

Чик

Три четверти отрезанных волос оказались в её правой руке.

Леви не видел её лица, но точно был уверен, что оно ничего не выражает.

Лиана скорбно вздохнула:

— Могла бы и подлиннее…– заявила девушка и ушла из поля зрения Аккермана.

Юэла безразлично посмотрела на свои волосы, подойдя к мусорному ведру, не глядя бросила из туда.

Леви отвёл взгляд и пошёл дальше.

Только что эта девушка безоговорочно выполнила его приказ, и почему-то впервые из-за этого ему стало неприятно. Он раньше не приказывал ей. Мало того, он считал её равной ему, как Ханджи и Майка.

Они все были равны, даже имея разные звания.

Он дошёл до спальни, задаваясь себе вопросом «почему ему вдруг захотелось её остановить?».

Внутри, словно пульс, стучали её слова: «Приказ есть приказ»

Даже когда он лежал, в темноте и полной тишине, он слышал эти слова снова и снова.

Неужели этот год так сильно изменил её?

Так, что она стала обычной, бездушной машиной, выполняющей приказы. «Такая же, как ты, » пронеслось у него в голове. А ведь действительно, это так. Когда он только пришёл сюда, и попал в отряд Корнера, который через три года скончался от сильной болезни, он готов был сделать всё, что ему скажут. То же самое происходило в легионе разведки.

Он не думал, что хорошо, а что плохо. Если ему приказывали, он делал, не пререкаясь.

Возможно, Юэла была такой же. Или хотела казаться такой. Но она стала совершенно другим человеком.

«Я должен узнать, что произошло в легионе разведки за эот год» решил Аккерман.

***