Человек с чужим лицом

Старший кадет Аракчеев на похоронах своих несчастных товарищей не присутствовал — сказался больным. Вскоре быт в кадетском корпусе вошел в свое обычное русло, где дневная жизнь с ее военной муштрой и обязательными шпицрутенами была лишь прелюдией тайной, ночной жизни, где проигравшему доставалась «позорная» булочка. Однако для Алексея Аракчеева эта булочка уже была лишь одним из постыдных, тайных воспоминаний. Сын худородного дворянина догадывался, что в жизни ему суждено вкушать только сладкие сдобы, которые если и будут орошены чем-нибудь, то только человеческой кровью, до которой он уже становился большим охотником, с удовольствием подвергая телесным наказаниям собственных товарищей. А по ночам он беседовал со старинным маменькиным зеркалом, которое приказывало ему только одно. Всегда — только одно.

Глава 2 Зубы мертвецов

Читатель узнаёт, что лоботряс, получивший образование на медные деньги, часто нужнее государству, чем умник с заграничным дипломом, а убежденный рабовладелец может в одночасье сделаться рабом, едва заглянув в глаза живого товара.

Старое мутное зерцало в потемневшей медной оправе приказывало юноше только одно: «Людишек не жалеть!» А он и не жалел.

Очень скоро ретивый в занятиях отрок получил звание унтер-офицера, а при выпуске вышел в чин поручика. Служить ему пришлось не где-нибудь, а в самой Гатчине, где прозябал (пока что) в забвении наследник престола, нелюбимый сын предательски убитого отца и матери-убийцы, «русский Гамлет» Павел Петрович.

Жестокий и ненасытный в службе офицер был быстро замечен цесаревичем, и вскоре великий князь назначил Аракчеева командовать своей артиллерией — у Павла была собственная небольшая армия на манир петровских «потешных». Новоиспеченный командир пал перед наследником престола на колени, разбив их в кровь (потом пришлось долго лечить). Благоговейно облобызав хозяйскую длань, Аракчеев, в избытке чувств, воскликнул:

— У меня только и есть что Бог да вы!

Когда матушка Екатерина скончалась, сидя на стульчаке за ширмой, скрывающей от нескромных глаз отхожее место, наследник был вне себя от радости. Правда, к этому чувству примешивалась некоторая досада: мнительному Павлу казалось, что мать даже в смерти издевается над ним, демонстрируя ненавистному сыну свою сморщенную старческую задницу. Однако радости было все-таки больше. Хорошая память обычно не числится в списке основных достоинств государей. Но, став императором, Павел не забыл своего преданного слугу. Именно тогда началось стремительное возвышение Аракчеева. В двадцать семь лет он стал полковником и комендантом Санкт-Петербурга, огорошив своих подчиненных весьма экстравагантным заявлением:

— Господа, рекомендую себя, прошу беречь меня, я грамоту мало разумею, за мое воспитание батюшка заплатил четыре рубли медью!

В день собственной коронации, в Пасху 1797 года, Павел пожаловал Аракчееву баронский титул. В течение четырех последующих лет милости сыпались на новоиспеченную светлость словно из рога изобилия. В 1799 году император назначил Аракчеева командующим всей артиллерией и пожаловал ему графское достоинство, даровав фавориту герб с девизом: «Без лести предан». Ненавистники Аракчеева, в которых благодаря своему невыносимому характеру он никогда не испытывал недостатка, тут же переиначили его: «Бес, лести предан». Знать бы им, какому бесу он был предан на самом деле…

А по ночам на удачливого царедворца глядело из мутной зеленой глубины старинного зеркала женское лицо, бледное и прекрасное. Глядело, глядело, глядело… Этот холодный лик одинаково мог принадлежать и сказочной ундине, и мраморной богине вроде тех, что украсили залы нового аракчеевского имения Грузино[39], пожалованного ему государем вкупе с окрестным селом, девятнадцатью деревнями и двумя тысячами душ крепостных…