Человек с чужим лицом

— Да как… как вы смеете? — поперхнулся очередной ложкой макарон Гаплевский. — Да я заслуженный деятель науки! У меня Почетная грамота от Академии наук! Да если хотите, у меня есть неопровержимое доказательство! Вот товарищ Шкуркин вам подтвердит: у него в Москве есть брат-близнец, Евграф, которого так назвали в честь отца! Он — экстрасенс по призванию и роду занятий. Евграф с детства проявлял паранормальные способности: «читал» пальцами печатный текст, усилием мысли гнул металлические предметы — ключи, ложки… Миша, голубчик, подтвердите, я ведь не обманываю!

«Голубчик» подтвердил слова профессора очередной серией возвратно-поступательных движений правой руки под столом.

— Он не скажет, — понизив голос, склонился к Артему через стол профессор, округлив свои безумные глаза. — Потому что все это — государственная тайна. Близнец Евграф состоит штатным сотрудником КГБ! Он читает мысли диссидентов!

— Ну и что это доказывает? — Артем уже пожалел, что связался с этим психом, и решил поскорее свернуть затянувшуюся беседу.

— Как — что! — сдавленным шепотом ответил Гаплевский. — Это же означает, что у всех инопланетян имеются паранормальные способности, которые иногда проявляются у их потомков-полукровок! Но не всегда. Вот у Миши они отсутствуют, если, конечно, не считать его феноменально развитую половую функцию. А у его брата они есть! У замаскированных пришельцев же они имеются всегда! И по этому признаку легко вычислить «чужих»! Вы знаете, одного я уже вычислил! И он проживает… — Чокнутый профессор сделал драматическую паузу. — В нашей палате!

Глава 4 «Меня убили пришельцы!»

Главный герой в очередной раз убеждается, что наш мир — большая деревня, и узнаёт о вреде макаронной диеты.

Артем задумчиво почесал макушку, где еще недавно торчал непокорный ежик, а сейчас было гладко, как на девчоночьей коленке, и протянул:

— Так-таки прямо в нашей палате? И кто же он, позвольте полюбопытствовать, товарищ профессор? Уж не я ли, часом?

— Да при чем здесь вы! — нетерпеливо отмахнулся старикан и, понизив голос до самого тихого, едва различимого среди бряканья ложек о тарелки, продолжал заговорщицким тоном: — А знаете ли вы, что наш барон на самом деле — совсем не барон?

— Да что вы говорите! — изумился Артем. — Ни в жисть бы не догадался!

— Да! — не замечая иронии, с жаром воскликнул старик и вновь перешел на шепот: — Он — «чужой»! Пришелец! Нелюдь!

Артем поскреб покрытую недельной щетиной щеку и с сомнением взглянул на долговязого «барона», который, оттопырив мизинец, брезгливо прихлебывал компот, сидя через столик от Казарина и Гаплевского. К ушам «аристократа» была привязана обрезками резинки от трусов синяя выцветшая мочалка, концы которой полоскались в тарелке с остатками супа. Очевидно, мочалка изображала бороду. А голова «барона» была обмотана вафельным полотенцем не первой и даже не второй свежести. Вид «аристократ» являл собой довольно плачевный — типичный псих с трясущейся головой.

— Этот? Хм… Вы уверены? Это он, что ли, нелюдь? А какие ваши доказательства?

— А такие мои доказательства, — взволнованно прошептал профессор. — Что я своими глазами видел: он владеет телекинезом! Вы знаете, что такое телекинез?

— Передвижение предметов с помощью взгляда, кажется? — с сомнением молвил Артем, который никогда особенно не интересовался статейками о непознанном, изредка просачивавшимися в советскую прессу, но все же в последнее время нахватался кое-каких верхушек в связи со странным делом, которое ему было поручено расследовать. Впрочем, это все уже в прошлом — и прокуратура, и уголовные дела. Есть только мир, сузившийся до размеров больничной палаты, и вот этой вот провонявшей тушеной капустой и несвежими щами столовки.

— Именно! — просиял меж тем Гаплевский. — Именно, черт возьми!

И смущенно прикрыл рот — на них снова заоглядывались и зашушукались завтракавшие в столовой пациенты.

— Профессор, извините меня, но мне кажется, что вы просто псих! — жестко произнес Казарин.

На этот раз Гаплевский не обиделся, а лишь устало произнес:

— Ну, допустим, я псих, и что с того? Да сейчас, дорогой мой, любой нормальный человек — псих! Времена такие. И все же я собственными глазами видел, как этот человек двигает предметы, не прикасаясь к ним руками, ногами или чем-либо еще.

— Ну хорошо, и что же он двигал? — с иронией поинтересовался Казарин. — Гору Арарат? Так я, когда трубы горят, могу не только двигать ее взглядом, но и опустошить содержимое бутылки, на которой она нарисована, не прикасаясь к оной! Одной лишь силой мысли!