Человек с двойным лицом

– Да каким там ученым! Кандидат технических наук. Недавно диссертацию защитил. И брат двоюродный, сын дяди Степана, офицер.

Мария Никаноровна с уважением посмотрела на племянника:

– Вот, «кандидат наук», «диссертация» – у нас и слов-то таких не знают.

– Не важно все это.

– Мать бы тоже гордилась тобой. Да она и гордилась… – Мария Никаноровна не договорила, заплакала: – Вот она какая жизнь, Коленька. Уходят близкие, Господь прибирает, а я…

– Бога нет, тетя Маша.

– Это для тебя нет, а для меня есть. Не надо говорить, чего не знаешь.

– Хорошо, не будем.

– Да ты, закусывай давай, не стесняйся.

Он съел все, что выставила Мария Никаноровна, колбасу не тронул – это для нее, потом попробует.

Налил еще. Мария Никаноровна покачала головой:

– А надо ли, Коля?

– Надо, теть Маш, знаете, как мне плохо?

– Знаю, Коля, как не знать, сама переживаю.

– Ну, извините.

– Да что ты. За что извиняешься?

Маханов поднял стакан, посмотрел на содержимое, поставил на стол, спросил:

– Расписание автобусов не изменилось?

– Нет, Коля, автобус завтра в 9.00 от вокзала. Да автобус-то – одно слово, так, колымага. Но люди ездят. А в районе тебя будет ждать Фомич.

– Дед Николай?

– Он. Приезжал давеча, сказал – завтра будет ждать с подводой.

– Подвода, – проговорил Маханов, – это так странно.

– Конечно, ты в Москве привык к метро да машинам. А у нас в деревне всего три машины, люди на подводах ездят. И то, если колхоз лошадь даст.

– Да-да…

Он выпил. Марии Никаноровне пришлось провожать племянника до кровати.

Проснулся Маханов рано, на часах было 6.00. Голова раскалывалась, настроение поганое, но похмелье отвлекало его от горестных мыслей.

Он вдруг подумал, не хватился ли его капитан госбезопасности Ройман? Ведь телеграмму он получил вечером, когда приехал домой. До Роймана не дозвонился, видно, не особо спешил начальник к семье. Пришлось отпрашиваться у профессора. Гриневский сначала опешил, но потом сказал: «Поступай, как знаешь». Он не имел права отпускать подчиненного, а Маханов не имел права не поехать. И уехал. Но если бы его хватились, то уже на вокзале встретили бы сотрудники местного управления госбезопасности. Или даже раньше, еще в Киеве. Однако не встретили. Значит, поняли, что иначе поступить он не мог. И капитан госбезопасности Ройман, рьяный служака и непримиримый борец за идеалы коммунизма, оказывается, мог быть человеком. В любом случае, что сделано, то сделано.

Маханов принял прохладный душ, стало немного легче.

На кухне застал тетушку, та подала ему огуречного рассола:

– Выпей, Коль, полегчает. Видать, не привык ты пить.

– Да я и не пью, теть Маш.

Он выпил половину банки. Легче стало на несколько минут. Но Маханов знал: скоро отпустит. Потянулся было за папиросами, но пачка оказалась пустой.

– Надо же, ведь полная вечером была.

– Так ты дымил, как паровоз, – улыбнулась Мария Никаноровна.

– Да? Извините.

– Да что ты все извиняешься? Чай, не чужие.

– Да, конечно. Автобус говорите…

– В девять, Коль, в девять. Отправляется по расписанию, а вот когда приедет в Олевск, не знает никто. Часто ломается. Но другого транспорта до района все равно нет. Эх, жаль, не смогу проститься с Иваном. Но ты уж там и от меня цветочки-то на могилку положи.

– Положу.

– Завтрак приготовить?

– Нет, не хочу. Чаю выпью.

– Я уже поставила чайник. А скажи, Коля, что в Москве насчет войны говорят? Будет или нет? У нас разные слухи ходят.

– Не знаю, теть Маш. Но если Гитлер решится напасть, то, будьте уверены, наша доблестная Красная армия даст ему такой отпор, что немцы до Берлина бежать будут.

– Ой ли, Коля? Хотя, тебе лучше знать.

– Если честно, теть Маш, то и в Москве разное говорят, но мне не до слухов – работа.

– А кем ты работаешь?

Маханов посмотрел на тетю:

– Я инженер, на заводе. Вот, жду повышения.

– Смотри, Коль, чем выше подымаешься, тем больнее падать будет. У нас вот с тридцать седьмого года сколько народу арестовали да отправили неизвестно куда вместе с семьями. И теперь их «врагами народа» называют. Неужели они все на самом деле враги, а, Коль?

Маханов поморщился:

– Тетя Маша, наши органы невиновных не сажают.

– Так ли?

– Так, теть Маш. А как по-другому, когда весь мир ополчился против нас? Одного только и желают, чтобы рухнуло наше социалистическое государство. Может, и высокопарно говорю, но это так.

– Ну бог им судья. Только ты там в Москве поаккуратней.

– Теть Маш…

– Все, прекратили. Сейчас чай принесу.

Попили чайку. Маханов стал собираться.

– Не рано ли, Коль, уходишь? Еще полтора часа до автобуса.

– Прогуляюсь по утреннему городу, да и папирос надо купить.

– Ну, дело хозяйское. Ты уж прости меня, старую, что не могу поехать…

– Да что вы, теть Маш, – он выдавил из себя улыбку, – чай, не чужие.

– Ну, пойдем, провожу.

С утра было прохладно. Но прохлада и нужна была Маханову. Он постепенно приходил в себя. Пройдя по Вокзальной, зашел в магазин, который уже открылся, купил папиросы, целых пять пачек. На улице с удовольствием закурил. Посмотрел по сторонам. Мелькнула какая-то тень в проулке. Он не обратил на это внимания, мало ли кто.