Человек с двойным лицом

Бойцы шли медленно: держали раненые. Обошли фланг разбитой первой пехотной немецкой роты, спустились в неглубокую балку. По ней преодолели первый километр. Шелестов сменил Буторина и Маханова на отозванных из разведгруппы Когана и Сосновского. С фронта подразделению пока ничего не угрожало. А вот с тыла немцы могли организовать преследование.

Балка закончилась, пришлось выходить в поле. И тут же вдруг слева, справа, спереди, позади – отовсюду поднялась земля от разрывов мин средних минометов. Зацепило Бойко. Но на этот раз осколок попал ему прямо в висок, рядом упал боец отделения. Легкое ранение в руку получил Коган.

Васильев крикнул:

– Принять влево, там воронки от бомб.

Успели укрыться до второго залпа.

В подразделении прорыва осталось восемь человек, включая Маханова, вооруженного ППШ. Прикрывать его больше было некому.

Шелестов приказал ему:

– Будьте при мне.

– Слушаюсь, товарищ майор.

– И не высовываться, действовать только по моей команде.

Выставленный на вершину пулеметчик отделения, последний выживший из подразделения Бойко, красноармеец Зайко, зарядил последний диск:

– Немчура впереди – мотоциклисты и пехота.

И тут же открыл огонь, матерясь на чем свет стоит.

Васильев бросился к нему и увидел шесть мотоциклистов и до взвода пехоты.

– Принесло, мать иху, – начал стрелять из ППШ.

Зайко сбил два экипажа мотоциклов, положил человек десять пехоты. Васильев уничтожил один экипаж и трех гитлеровцев, но в ответ ударили пулеметы MG-34 и ручные пулеметы пехотного взвода.

Очередь вздыбила землю на самой вершине. Зайко выпустил пулемет, сполз вниз – пуля попала ему прямо в лоб. Васильев подхватил пулемет. К нему подскочили боец из разведгруппы, Буторин и Сосновский. Офицеры открыли огонь по мотоциклам. Те сориентировались, отошли назад. Пехота залегла, ожидая подкрепления – на западе поднималось пыльное облако, к линии фронта шли бронетранспортеры.

– Ну вот и все, майор, – проговорил Маханов, глядя на Шелестова.

– Что все, Николай Иванович?

– Хана нам.

– Вы погодите умирать-то.

– Да чего уж теперь? Нам отсюда не уйти.

– Помолчите. Командование полка отслеживает обстановку. И нам помогут.

– Если бы могли, давно помогли бы.

И в это время на востоке вновь раздались приглушенные выстрелы. Тот же шелест в воздухе и разрывы двенадцати снарядов, выпущенных гаубичным дивизионом. Он вел заградительный огонь, но снаряды легли на удивление удачно, уничтожив и взвод, и мотоциклистов, и несколько передовых бронетранспортеров.

– А вы говорили, – крикнул Шелестов, – не помогут.

– А дальше что? Впереди открытое пространство, как его пройти?

– Перебежками, товарищ инженер. И когда вы только снова вернетесь на свою работу?

Маханов через силу улыбнулся:

– Ровно тогда, когда вы доставите меня в Москву. Ну, или хотя бы за линию фронта.

– Доставлю, не сомневайтесь.

К Шелестову спустился Васильев:

– Надо дальше идти, майор.

С востока послышался шум.

– Это еще что такое? – воскликнул Васильев.

Он бросился к вершине, но столкнулся с каким-то человеком, и они вместе скатились обратно. Издалека явно слышался рокот танковых двигателей.

Сбитый с ног неизвестным, Васильев оказался под ним, но не растерялся, выхватил нож и готов был всадить его в бок нападавшему, но тот вовремя перехватил руку:

– Не дури, Миша, мне еще не хватало от твоего ножа загнуться.

– Руслан? Ты?

– Я. Со мной усиленная стрелковая рота. Взвод занимает позиции обороны. Следом фронт перешли шесть «тридцать четверок» и два КВ танковой роты. Нам приказано забрать вас и отходить под прикрытием танков. Чем быстрее мы отсюда уйдем, тем меньше будут потери. Вы готовы?

– Да, но у меня один раненый.

– Его санитары заберут. Давай, капитан, выводи группу к моей роте, она в двадцати метрах на восток отсюда.

Гаубицы дивизиона дали еще два залпа. В последнем использовались дымовые снаряды для плотной завесы.

Группа Шелестова и капитан Васильев двинулись на восток. Их тут же окружили бойцы взвода, все вместе двинулись к линии фронта. Танки Т-34 и КВ рассредоточились за высотами, готовые открыть огонь по противнику.

Два километра прошли неожиданно быстро.

Маханов даже удивился, когда увидел сдвинутые в сторону «ежи» и деревянные каркасы, опутанные колючей проволокой, за ними – укрепленный бруствер позиции передовой стрелковой роты.

Задыхаясь, он взглянул на Шелестова:

– Это, что, наши?

– Нет, румыны. Вот сдам сейчас вас, получу рейхсмарки и рвану к немцам в Берлин.

– Не-е, – улыбнулся конструктор, – не рванете. Ни вы, ни ваши подчиненные. Можно узнать, что вы за группа такая?

– Вы лучше думайте, как вернетесь в Москву, как увидите жену…

– Жену? – Маханов помрачнел. – Нет у меня жены.

– Ну, если арестовали – выпустят.

– Я повторяю, у меня нет жены.

– В смысле? А как же, Тамара?

– С ней я жить не буду.

– Не мое, конечно, дело, но – почему?

– Вас это не касается.

– Ну, не касается и не касается.

Они перевалили за бруствер, здесь их уже ожидало командование.

Маханова и группу прикрытия сразу же доставили на командный пункт полка. Встретил их майор Зайцев:

– Наконец-то добрались. Сложный оказался путь?