Человек с крестом

На дороге жизни встретились путники. Один сказал другому:

— Бегу от земной жизни… Есть, говорят, мечта о небесном рае. Иду жить мечтой.

А встречный отвечает ему:

— А я этой мечте отдал лучшие свои годы. Бегу от мечты в жизнь, — и убежденно добавляет: — Теперь-то я знаю: нет и не может быть творчества без жизни, нет и жизни без жизни. Сон хорош, когда он освежает, подкрепляет силы для труда. Но очень обидно проспать самого себя.

Укоризненно покачали головами путники, осуждая друг друга, и… разошлись каждый в свою сторону. Точно так же разошлись и наши с вами житейские корабли, Мария Ильинична. Именно поэтому я и хочу ответить вам.

Вы, может быть, удивитесь: почему именно через газету, а не просто письмом по почте? Отвечу. Потому, что вы не одиноки. К сожалению, есть еще люди с темными повязками на глазах, которые ощупью бродят по жизни, бродят, не ведая, какую ошибку допускают. Я не знаю вашего возраста, но жаль, если вы еще молоды. Очень жаль.

Вас к религии прибило горе, потеря близкого. Это путь не новый. И сейчас, в дни мира, свежие могилы близких приводят к церковным папертям людей, которые не ведают, куда деваться от тоски и горя. Они мечутся и пытаются найти утешение в религии. Это ведь всегда бывает — когда горе, религия тут как тут.

Но правилен ли их путь? Сильный от горя ищет исцеления в труде и деятельности. Слабый же не может противостоять обрушившейся на его плечи тяжести. Своим подгибающимся коленям он ищет готовых подпорок в искусственном, иллюзорном мире религии, в которой жизнь объявляется временной и ничтожной, а вместо нее высшей реальностью провозглашается, мираж некоего надмирного «царства небесного».

Больше того. Жизнь религией объявляется проходным двором, а смерть — воротами «подлинной жизни».

Но это подлейшая мораль! Она повелевает человеку оплевывать самого себя, как ничтожную, грешнейшую тварь. (Ваше письмо, если уж говорить честно, очень похоже на то, какое могло бы написать духовное лицо; этот вариант ласковой елейной подсказки вполне возможен, потому что за двадцать пять лет жизни в «святом» обществе я слишком хорошо изучил этот мир)».

Марию Ильиничну ошеломила прозорливость бывшее го ученого богослова. Ведь так оно и было.

Вспомнив обо всем этом, Мария Ильинична устыдилась самое себя. Устыдилась и уже с большим доверием продолжала читать ответ Осакова.

«…Кто бы ни были эти люди, но они помогли вам угодить в болото мистицизма…

Не знаю, не ведаю, как вы читали «философские сочинения» и какие именно, но я хорошо представляю, как вы читали «священное» писание. В трудном состоянии человека, надломленного горем.

Вы сразу же уверовали в сладостную «истину», а уверовав, потеряли способность критически мыслить. «Истинное богооткровение» туго завязало вам глаза.

Вы не заметили, как в четырех евангельских сказаниях противоречат друг другу описания чудес, рассказы о делах и странствованиях Христа, описания обстоятельств его смерти, воскресения и жизни после него».

— Нет, заметила, — прошептала Мария Ильинична, — Тут вы не угадали.

«…Вы не задумались над тем, что одно и тоже евангелие проповедует то смирение, то восстание, то осуждает богатство, то прославляет его, то вкладывает в уста Христа речи о справедливости, то заставляет произносить притчи, в которых с эпическим спокойствием рассказывается об обязанности рабов служить жестоким и мерзким в своей жажде наживы господам».

«А ведь в самом деле, — промелькнуло в мыслях Марии Ильиничны. — Как это я не обратила на это внимания?»

«…Вам, Мария Ильинична, следовало бы заглянуть в историю появления евангелий. Прочитайте хотя бы очень строгую и правдивую книгу Ю. П. Францева «У истоков религии и свободомыслия», и вы увидите бесчисленные слагаемые и те основные струны, вокруг которых формировалась христианская доктрина.

Познакомившись с этим трудом, вы увидите страдающих и воскресающих богов Египта, Иудеи, Вавилона, Малой Азии и Греции; таинства зачинающих матерей; богов, нисходящих оплодотворить человеческое девическое чрево; вы будете иметь представление об ожесточенной борьбе рабского элемента с аристократической, имущей прослойкой в раннем христианстве и многое, многое другое, что поможет вам открыть глаза на Истину и Правду.

Поймите и другое. Нам, людям двадцатого века, людям социалистического общества, не так-то просто понять звериные законы эпохи расцвета рабства. Но вы даже и не попытались их понять. Вместо глубокого изучения или хотя бы ознакомления с необходимым материалом, вы стали на колени перед образом Христа, мозаично составленным из разных учений и верований, вы приняли безоговорочно всю враждебную человеческой жизни концепцию вытекающей из евангелия христианской религии. Уйдя в несуществующие духовные небеса, вы предали землю, на которой живете, презрели ее, исказили в своем представлении ее облик и облик ее людей…»

— Ужас-то какой!

Мария Ильинична вскочила и забегала по комнате.

— И правильно. Правильно. Я забыла о совести! — с каким-то мрачным удовольствием обвиняла она самое себя. — Конечно, «предала» и «презрела».