Человек с лицом убийцы

– Сами Шишковские приехали уже тоже после того, как я уехала к сестре. Мы с ними заранее договорились, что я останусь ночевать у сестры, но приеду к шести часам утра, чтобы проводить их. Я вернулась даже раньше – в четверть пятого утра. Приехала на такси. Дверь открыла своим ключом, вошла, разделась и, переодевшись, сразу же вышла на кухню. Хотела выпить кофе, а потом приготовить для Ирины и Валерия завтрак. В доме было тихо. Когда в половине шестого я сварила кофе и кашу… Валерий Викторович всегда ел на завтрак какую-нибудь кашу. Я поднялась наверх, чтобы узнать, проснулись они или их нужно разбудить. Дверь в кабинет была приоткрыта, что было необычным. Ее всегда плотно прикрывали, как и все остальные двери комнат вдоль коридора. Вы ведь заметили, что коридор там узкий и открытые двери мешали бы свободно проходить к спальне Шишковских?

– Да, я обратил на это внимание. Там действительно узкий коридор, – согласился Гуров. – И вы, конечно, заглянули в комнату и увидали царящий там беспорядок. Так?

– Да. Я вначале подумала, что в кабинете находится кто-то из Шишковских, и заглянула туда, чтобы пожелать доброго утра. Но когда увидела беспорядок, то заволновалась не на шутку. Там был такой кавардак, что у меня сложилось впечатление, будто побывали воры. Тем более что никого из супругов в комнате не было. Я разволновалась и прошла дальше. Открыла двери в гостевую комнату и увидала, что и там все перевернуто вверх дном.

Жанна Валентиновна замолчала и тяжело задышала, стараясь справиться с волнением, нахлынувшим на нее из-за воспоминаний об утренних событиях. Гуров не торопил ее и ждал, когда она справится с эмоциями.

– Тогда я разволновалась еще больше и бросилась в хозяйскую спальню, чтобы поднять тревогу и объявить об ограблении… То, что я там увидела, совсем добило мою нервную систему, и я упала в обморок. Не помню, сколько я пролежала без чувств. Когда пришла в себя, то сразу же быстро спустилась на первый этаж и позвонила в полицию.

– Вы не заглядывали по пути в комнату Антонины? – поинтересовался Лев Иванович.

– Нет. Я о ней совершенно забыла в этот момент. Просто из головы вылетело, что она тоже могла быть убита ворами. Я вспомнила о ней только тогда, когда уже вызвала полицию. Но не решилась подняться и посмотреть, жива девочка или нет. Только когда приехали из уголовного розыска, я сказала… Евгений Северьянович, кажется… – Жанна Валентиновна вопросительно посмотрела на Гурова, и тот кивнул. – Да, я сказала ему, что в доме есть еще девочка и она должна быть в своей комнате наверху. Он пошел посмотреть, а потом позвал меня и спросил, а точно ли в этой комнате кто-то жил. Я очень удивилась. Но когда вошла, то поняла, что он имел в виду.

– У Антонины в комнате всегда был такой порядок?

– Тоня – аккуратная девочка и сама убирала свою комнату. Не хотела, чтобы я или родители входили к ней. Она сразу же, как появилась в доме, попросила родителей позволить ей самой убирать в своей комнате и просила их стучать в двери, если они хотели войти к ней. Мне не понравилось, что она ставит приемным родителям такие условия, и я даже высказала Ирине Николаевне все, что думаю по этому поводу, – снова недовольно поджала губы Жанна Валентиновна.

– И что она на это вам ответила?

– Сказала, что девочку можно понять. Мол, у нее никогда не было отдельной комнаты, и ей хочется иметь свое личное пространство. Тоня – личность творческая, сказала она мне тогда, ей нужно место для уединения.

Эти слова домработница произнесла со скепсисом. По ее лицу было видно, что она не очень любила приемную дочь Шишковских, но Лев Иванович не стал сейчас задумываться на эту тему, хотя и сделал себе мысленную пометку досконально разобраться в сути этой неприязни.

– Хорошо. Чистота чистотой, но ведь в комнате не было практически никаких личных вещей девочки, – заметил Гуров. – Как вы это объясните?

Астапова пожала плечами:

– Понятия не имею. Единственное, что мне приходит в голову, – это она убила родителей, ограбила их и, собрав вещички, куда-то сбежала со своим сообщником.

– Вы думаете, у нее был сообщник? – Лев Иванович удивленно приподнял бровь.

– Не знаю. Но одна она не смогла бы совершить такое. – Жанна Валентиновна затеребила платок в руках и, опустив голову, стала смотреть на пол прямо перед собой.

– Вы сказали Евгению Северьяновичу, что супругов Шишковских ограбили. Вы уже знаете, что украли? – после некоторого молчания спросил Гуров.

– Нет. Мы еще не смотрели, что было украдено. Я просто предположила, что было ограбление. Такой бардак после себя мог оставить только тот, кто искал в доме что-то ценное. Вот я и подумала…

– А много в квартире было ценных вещей и какие?

– Да много всего было, – вздохнула домработница. – Надо бы все на месте осмотреть. Так-то я каждую вещь помню, где какая лежит.

– Что ж, тогда пойдемте и будем смотреть вместе. Евгений Северьянович! – позвал Гуров, выходя из комнаты Астаповой.

Разумовский не замедлил появиться.