Человек с Луны

77. С а р и — то же, что губо-губо: сложное плетение из растительных волокон, мелких и крупных раковин, в виде треугольника, подвешенное на груди. Во время пляски его держали в зубах.

78. Q u i d o r t d i n e — французская пословица: кто спит, тот обедает; спящий хлеба не просит.

79. А вот как описывает эту же встречу один из офицеров «Изумруда»: "После трудного перехода по неизвестным водам, усеянным коралловыми рифами и банками, плохо означенными на старых картах, мы не без внутреннего волнения приближались к бухте Астролябии. Жив Маклай или нет? Большинство уже давно исключило Маклая из списка живых, так как в одной из австралийских газет несколько времени тому назад было напечатано, что в Астролябию заходило одно купеческое судно, нашедшее в живых только Вильсона; но тем не менее все были страшно взволнованы и ждали чего-то необыкновенного. Находясь в 3 или 4 милях от порта "Вел. кн. Константин", мы направили все трубы и бинокли на берег, высматривали на нем дом и искали какие-нибудь признаки наших отшельников. Наконец один из офицеров заметил русский коммерческий флаг, развевающийся между ветвями громадных дерев, и пришел в такое волнение от своего открытия, что едва мог сообщить об этом командиру.

Мы знали, что «Витязь» оставил флаг Маклаю, а потому его присутствие ясно говорило, что кто-нибудь из оставшихся жив. Клипер прибавил ходу, и мы увидели дом; видели, как отвалили две пироги, идущие к нам навстречу. Пока еще трудно было разобрать, кто на них находился, но, постепенно сближаясь, мы различили какого-то европейца, который вскоре оказался, ко всеобщей радости, мнимоумершим Маклаем.

Сцена встречи была самая торжественная; трудно передать ее впечатление. Разукрашенные оружием и головными уборами гребцы чинно сидели на своих местах в пироге, а между ними на возвышении помещался худой и обросший Маклай в истрепанном и поношенном костюме, в соломенной шляпе. Клипер остановился и, выпуская с грохотом излишний пар, послал по вантам команду, которая вместе со стоявшими на мостике офицерами дружным и многократным «ура» приветствовала нашего смелого исследователя Новой Гвинеи. Лица всех сияли счастьем и радостью; только папуасы, испуганные шумом машины, криком и маханьем шляп, составляли исключение, удивляясь этой новой картине.

По выходе Маклая на клипер не было конца рукопожатиям, поздравлениям и разным вопросам. Вообще суматоха была немалая, и разговор, как обыкновенно при встречах, вращался на пустяках и мелочах. Маклай сильно изменился за время 15-месячного отшельничества от сильных пароксизмов лихорадки, всякого рода лишений и трудных работ. Во фланелевой рубахе, гамашах (штиблеты для экскурсий), с кинжалом и револьвером за поясом, с сумкой через плечо, наполненной разными лохмотьями для мены и покупки пищи, он был настоящим Робинзоном Крузо.

Дикари относились к Маклаю с большим доверием и, постоянно почти произнося «Маклай», спрашивали у него совета и разъяснений. Свободно и бегло говоря по-астролябски, Маклай немедленно отвечал на все их расспросы.

Слуга его, Вильсон, прохворал почти все время пребывания на Новой Гвинее. Маклай окружил его всевозможною заботливостью и, будучи сам на краю могилы, спас ему жизнь. К приходу «Изумруда» у него оставалось всего 20 гран хинина…"

80. Ф. Р. Остен-Сакен в конце 60 — начале 70-х годов принимал активное участие в деятельности Русского географического общества, был его секретарем, много способствовал поддержке со стороны РГО планов путешествия Миклухо-Маклая и публикации его сообщений в "Известиях РГО", затем ушел из РГО и служил в Министерстве иностранных дел, где продолжал поддерживать связи с Миклухо-Маклаем. Его можно считать одним из близких друзей и единомышленников путешественника.

81. Мать Миклухо-Маклая после смерти мужа в 1857 году осталась с пятью детьми. О ней вспоминают как о женщине, соединявшей необыкновенную мягкость, доброту и сердечность с громадной силой воли, выдержкой и умом. В девические годы она была знакома с некоторыми членами кружка Герцена Огарева. "Маленькая, худенькая, болезненная женщина… она всегда и всем готова была помочь как могла, себя же ограничивала во всем".

Екатерина Семеновна надолго пережила сына.

82. Ольга была на семь лет моложе Николая Николаевича. Из воспоминаний ее родственника: "Умная и талантливая, она получила прекрасное образование, владела иностранными языками, посещала Высшие женские курсы и прекрасно рисовала… Она помогала матери, давая уроки рисования и языков. Среди близких ее знакомых были такие люди, как И. С. Тургенев и семья Герцена, с дочерью которого, Натальей, она была особенно дружна".