Человек с поезда

Да, можно. «Человек с поезда» ненавидел риск. Он никогда не полагался на случай. Для серийных убийц такое качество обычно нехарактерно. Многие из них любят риск. Иногда они едва ли не специально провоцируют полицию, чтобы их включили в число подозреваемых и допросили. А «Человек с поезда» проявлял исключительную предусмотрительность, фокусируясь на том, чтобы избежать негативных последствий своих действий. Он все тщательно продумывал и не просто опережал полицию, шерифов и частных детективов, которые пытались его вычислить и поймать, – он опережал их значительно. Все, что делалось для его поимки – использование собак-ищеек, сбор денег для выплаты вознаграждения, привлечение к расследованию частных детективов, – всегда очень сильно запаздывало.

Со временем – в том числе и в период вынужденного бездействия – «Человек с поезда» постепенно эволюционировал, меняя схему своих действий. Выйдя из тюрьмы, он был уже не тем убийцей, каким был до этого. Выйдя из тюрьмы, он стал убивать людей в самих небольших городках, а не в их окрестностях, как раньше.

Кроме того, он практически перестал хоть что-либо выяснять о привычках и распорядке жизни людей, которых собирался убить. Думаю, что в 1903, 1904 и 1905 годах он, живя и работая в том или ином районе несколько месяцев, путешествовал по «своей» территории, скорее всего по выходным, и искал дом, в который можно было бы проникнуть, чтобы отправить на тот свет всех его обитателей. Он обращал внимание на вполне конкретные вещи. Например, «Человек с поезда» предпочитал действовать в домах, рядом с которыми имелся сарай. И еще – поленница с топором. Привлекали его внимание и детские игрушки на крыльце или во дворе. Особенно ему нравились дома, стоящие поодаль от других: ему не хотелось, чтобы соседи заметили его, когда он в темноте будет подбираться к дому со стороны черного хода. Наличие собаки было крайне нежелательным. И еще для него было важно, чтобы не более чем в пяти минутах ходьбы от дома проходила железная дорога. Конечно же, он предпочитал места, которые не патрулировались полицией. Всем этим требованиям удовлетворял разве что один дом из ста, а может, и из тысячи. И когда приходило время действовать, «Человек с поезда» точно знал, куда ему идти.

Но к 1909 году он уже приобрел большой опыт в своих кровавых делах. Ему больше не требовалась тщательная подготовительная работа – он научился импровизировать. Именно поэтому он дважды проникал в дома, где жили молодые супруги, не имеющие детей (это семья Кобл в Рэйнире, штат Вашингтон, и семья Хадсон в Паоле, штат Канзас). Это произошло именно по той причине, что он ничего заранее не выяснял – а просто спрыгнул с поезда, огляделся и выбрал первую более или менее подходящую цель. По этой же причине он совершил преступление в Сан-Антонио, где имелась собственная полиция. Это опять-таки был результат спонтанных действий. Поезд прибыл в Сан-Антонио с северо-востока, а железнодорожная ветка проходила по самой его окраине, и в темноте маньяк просто не понял, что оказался в довольно крупном городе. Он полагал, что это очередной крохотный городишко.

По той же причине – неподготовленности нападения – в Колорадо-Спрингс «Человек с поезда» проник сначала в один дом, а затем в другой, стоявший рядом. В Эллсуорте, штат Канзас, он уже почти пробрался в чужое жилище, но, поняв, что в нем еще не спят, прошел на полквартала дальше и вломился в другой дом. Все это – свидетельства того, что он импровизировал.

К 1910–1911 году он уже был матерым убийцей и четко действовал по отработанному сценарию: приезжал в небольшой городок, селился там, устраивался на работу, а затем убивал и тут же уезжал. Такая схема себя оправдывала. Живя и работая в маленьком городишке, преступник получал прекрасную возможность выбрать цель по своему вкусу. К тому же в небольших населенных пунктах, как правило, не было постоянных полицейских подразделений, что также облегчало маньяку задачу. Словом, со временем «Человек с поезда» понял, что ему вовсе не обязательно выбирать дома, стоящие на большом удалении от других жилищ, – тем более что до момента преступления он ничем не привлекал к себе внимания, а совершив убийство, тут же исчезал. Он был просто ничем не примечательным незнакомцем. Он никому не сообщал своего имени и не давал никаких поводов, чтобы его запомнили. А после преступления пропадал, словно призрак. Риск, таким образом, сводился к минимуму.

Есть основания полагать, что в Эллсуорте он спрятал вблизи железной дороги чистую одежду, чтобы переодеться после убийства. Возможно, он проделал такой же фокус и в Виллиске: чья-то одежда была обнаружена в реке вблизи того места, куда собаки-ищейки вывели людей, преследовавших убийцу. В 1903 году он к таким уловкам, похоже, не прибегал, но затем в какой-то момент осознал, что, если кто-нибудь увидит его в запачканной кровью одежде, это может кончиться для него очень плохо. Поэтому со временем маньяк стал предпринимать соответствующие меры предосторожности.