Человек с того света

— Дик?! Дружище! Сколько лет, сколько зим! — радостно выдохнул Мерфи.

На связи был его друг детства. Шалопай и заводила Дик.

Тот самый Дик, который отлупил его за марихуану. После той взбучки Боб вообще бросил курить. Дик, который первым из всех ребят их квартала попробовал девочку и рассказывал, как это здорово… Соммера называли «Меченым» или «Пиринеем». Кому как нравилось. У него почти на всю щеку было красное родимое пятно, напоминающее по форме Пиринейский полуостров. Из-за родинки он не комплексовал. Да и она его не портила. Высокий, широкоплечий и независимый, Дик верховодил над всеми ребятами их школы и улицы…

Боб представил его в летной форме. «Единственная из форм, какая действительно подошла бы ему», — решил он. И тут же вспомнил, что в застеночном видении Дик не фигурировал. «Игра началась и идет она пока в мою пользу, — . обрадовался Мерфи.

— Как я рад, Пириней, — невольно вырвалось у него.

— Боб, ты же всегда называл меня Меченый.

— Видишь ли, я посчитал неудобным оповещать об этом эфир» Нас, наверное, слушают.

— Пусть слушают.

— Ты меня встреть, Дик. Я хочу на тебя посмотреть.

— И я тоже.

— Ты меня можешь соединить с городом? — Наконец приступил он к делу. — Запиши номер. И постарайся…

— Понял. Твоего разговора никто не услышит.

Боб звонил к своему заму. Домой. Он слышал, как Дик с апломбом объявил: «С вами будет говорить комиссар Роберт Мерфи. Минутку…»

— Доброе утро, босс, — услышал он глуховатый голос зама.

— Доброе утро, старина. Слушай меня внимательно. Сейчас позвони к Розите. Она заночевала в нашем доме гостей… Ничего не объясняя, прикажи ей в девять быть на работе. Пока я не приду, никуда ее не отпускай. Предупреди охрану, чтобы они не смели выпускать ее из оффиса. К часу я буду.

— Что-нибудь случилось, босс?

— Может случиться, старина. Сделай все, как я говорю. До встречи.

…С Соммером Боб на задержался. Дик тоже куда-то спешил. Договорившись днями встретиться, друзья расстались. Мерфи поехал домой. Во-первых, отсюда до дома было ближе, а во-вторых, в течение двух с половиной часов за Розиту он может быть спокоен. Зам сделает все, как велено. Даже перестарается. Прямо из машины он позвонил Мари.

— Алло, — подавив зевок, отозвалась дочь.

— Вставай, соня. Еду — я. Подарки везу.

— Па, родненький! Откуда ты?

— Из машины… Через полчаса буду дома. Приготовь ванну… Смотри не засни, а то ничего не получишь… Пока.

В ванной Мерфи плескался долго. Когда он вышел к столу было без четверти одиннадцать. Довольная привезенными безделушками Мари безумолку болтала.

— Ну помолчи немного, Мари, — попросил он.

— Боб, — сказала она, — ты стареешь на глазах. Таким несносным брюзгой я тебя не знала. — Да, Боб, — вспомнив что-то, обратилась она к нему. — Что это ты учудил?

Он вопросительно посмотрел на дочь.

— Звонит вчера Рози и говорит не жди, мол, меня. Ее бесконечно любимый Бобби велел ей остаться в городе. Заночевать в доме гостей…

— Мари, сегодня же двадцатое, — напомнил он.

— Па, да брось ты это. В июле было двадцатое, и в августе…

— Нет, сегодня то самое, которое я видел… Если, даст бог, ничего не произойдет, я больше так не буду.

Покончив с завтраком, Мерфи прошел в спальню. Часы показывали семь минут двенадцатого. «Надо спешить», — подумал он.

— Мари, — позвал он. — Где костюм и рубашка? Не приготовила, что ли?

— Зачем они тебе?

— Я должен ехать на работу, за Рози. Она там, — Мерфи замялся, — под охраной.

— Дудки, Боб. Она их провела. Воспользовалась твоим лифтом. Его не охраняли. Через полчаса твоя Рози будет здесь.

— Что?!

Не снимая халата, он схватил в охапку одежду, в которой приехал и опрометью бросился из дома.

— Па! Ну что ты, па?!

— Боб посмотрел на часы. Восемнадцать минут двенадцатого.

— Мари, ее больше не будет. Ты это понимаешь?

Черный «форд» летел со скоростью 180 миль в час. Боб плохо видел дорогу. Глаза были полны слез… Вдалеке за поворотом что-то ухнуло. Боб включил радио. Салон заполнили печальные удары колокола из старинной шведской песни «Вечерний звон»…