Человек с того света

В углу под помутневшей от грязи и прожженной в нескольких местах полиэтиленовой пленкой, стояли и лежали штативы, реторты, мензурки, горелка, мешочки с порошками и прочая утварь химических лабораторий, Из-под этого хлама в разные стороны разбегались застывшие струйки потеков бурой жидкости. Край журнального столика был обуглен. По всей вероятности, горел. Обивка кресел в жирных пятнах. На одном из них лежал видавший виды слесарный молоток.

— Во что ты превратил мою квартиру? — брезгливо сморщился Фолсджер.

Незамедлительно последовавший ответ своей идиотичностью обескуражил чистюлю Бена.

— В лопату, — небрежно бросил Терье.

Фолсджер подумал, что он ослышался.

— В лопату, — лукаво ухмыльнувшись, повторил Терье, которой, как у вас говорят, гребут деньги… Я же должен тебя отблагодарить.

Подняв край драного полиэтилена, прикрывающего склад химической дребедени, Банг извлек оттуда две шестеренки. На вид одинаковые, они имели разный вес. Существенно разный. Кивнув на ту, что тяжелее, Терье сказал:

— Эта стальная. Вес ее 125 граммов… Другая весит всего 22 грамма. Она из пластмассы. Моего замеса.

Потом Терье молча стал отодвигать кресло, на котором валялся молоток…

«Боже! Идиот!» — чуть не вырвалось у Фолсджера. Под креслом на войлочной подстилке стояла наковальня. Небольшая, правда, зато массивная. «Догадливый, — ехидно про себя отметил Бен. — Подстелил-таки…»

Банг положил деталь на наковальню, взял молоток и скошенной его частью со всей силы ударил по ней. На месте удара появилась полоска вмятины. Продемонстрировав это, Банг принялся за зубчатку, сделанную из пластмассы. Следов удара на ней Бен не обнаружил.

— Нужна сила разовой мощностью в 25 лошадиных сил, чтобы на ней возникла вмятина. Причем эта штука, в отличие от подобных ей пластмассовых, не раскалывается, а расплющивается. Моя пластмасса обладает качеством ковкости.

— Сколько атмосфер тебе понадобилось, чтобы выдавить одну такую деталь, — бесцветно спросил Фолсджер.

— Не знаю, — растерянно пролепетал Банг. — Не подсчитывал… Ну, какую долю атмосферы, по-твоему, может составить ручная трамбовка?

— Обычная ручная трамбовка? — задумывается Фолсджер и вдруг, словно опомнившись, тянет: — Что-о-о?!

— Да, да. Примитивная ручная трамбовка.

Банг снова полез в свой склад. На этот раз он вытащил небольшую фарфоровую ступку, покрытую фанерой, на которой лежала сделанная из белой жести формочка шестеренки.

Поставив ступку на стол и постелив рядом с ней порядком запачканную клеенку, он снова принялся шарить под полиэтиленовой пленкой и звякать спрятанными под ней склянками.

«Наверное, пестик ищет», — предположил Фолсджер. И ошибся. Терье выложил на клеенку кисточку и два флакона. Пузырек из темного стекла был наполнен жидкостью по самое горлышко, а из светлого — наполовину. Его-то первым Терье и взял. Вылив содержимое в формочку, он кисточкой тщательно и довольно долго промазывал каждую зазоринку. Отложив ее, Терье потянулся к фарфоровой чашечке ступки.

Фолсджер не без любопытства заглянул в нее. Ничего особенного в ней не было. Желтый комок глинистой массы — и все. Терье ткнул в нее деревянной частью кисточки. Она вошла туда легко, как в масло. Вытягивал же он ее с заметным усилием. Как только он ее оттуда вытянул, масса, словно досадуя, причмокнула. В унисон ей Банг щелкнул языком. Очевидно, так выразил удовлетворение своим замесом. И в это желтое тесто он опрокинул содержимое темного флакона. От соприкосновения с жидкостью, масса вспыхнула ослепительно синими язычками огня и стала расползаться. Подхватив свободной рукой никелированную плоскую железку, которой врачи прижимают язык, чтобы рассмотреть горло пациента, Терье стал усердно размешивать шипящую и брызжущую голубыми искрами, ставшую темно-коричневой массу. В формочку она лилась густым сиропом. Только от этого сиропа одуряюще пахло едкой гарью. Фолсджер и Банг закашлялись. Из глаз горошинами посыпались слезы. Бен отскочил к двери. Терье же с места не сдвинулся. Он продолжал свое дело. Закрыв заполненную формочку крышкой, он несколько раз надавил на нее и впервые за все это время обратился к Фолсджеру:

— Засеки время. Через пять минут вскроем, — тяжело дыша, сказал он.

Бен тоже задыхался. Гортань его словно забило молотым стеклом. От нехватки воздуха глаза вылезали из орбит, сердце вот-вот могло разорваться. Он хотел крикнуть и не смог. Банг потащил его на кухню. И там всучил бутылку из-под пепси-колы.

— Отхлебни и ополосни рот. Станет легче, — спокойно сказал Терье.

Насколько Фолсджер помнит, на полоскание сил у него не хватило. Он тут же выплюнул, чтобы вздохнуть. И… свободно вздохнул. Ощущение того, что глотка забита стеклом, прошло, но внутри по-живому скребли напильником.

— Теперь еще глоток и пополоскай глубже. Раствор безвкусени безвреден. Не бойся.