Человек с того света

«На семь секунд отстают», — поймав взгляд Мефодия на часах, — замечает он.

«Это после ваших взрывов», — говорит Мефодий…

Атешоглы и Артамонцев прохаживаются вдоль борта как старинные друзья, которые встретились через много-много лет и которым есть что сказать друг другу. Артамонцев, переиначив имя Атешоглы, называл его Мур, а тот его Меф.

«Бросай полицию, Меф, и переходи к нам», — предлагает Атешоглы.

«Моя работа мне нравится… Она совсем не полицейская. Вот приеду, напишу статью обо всем этом и ты убедишься».

«В чем конкретно?»

«В видах Пространства-Времени, в их аномалиях, которые я называю узлами…»

…Мефодий наклоняется через борт. «Ведь виды Пространства-Времени, Мур, это виды жизни», — говорит он.

Отшвартованная лодка, на которой он приехал сюда, как живая, кланяется, приглашая к себе. Мефодий смеется, наклоняется ниже и тут опять далекий мощный взрыв бьет по корпусу корабля так, что он, не удержавшись, летит за борт. Дыхание пресекается. Он летит мимо лодки, а воды все нет и нет. Он падает куда-то в бездну. Ему жутко. Ему страшно.

«Мур! Мур!» — кричит он, стоявшему на краю пропасти силуэту Атешоглы.

Комментарий Сато Кавады

Странно, но именно в тот день, когда My рсал привиделся Артамонцеву, с ним приключилось несчастье. Они близкими друзьями не были. Встречались всего пару раз. На Бермудах, а затем немного спустя, в Брюсселе, где Мефодий передал ему французский журнал с обещанной публикацией. Тогда эта публикация прошла мимо высокого внимания научной общественности. Но, слава богу, она не затерялась. Вот что он писал.

«…Представленная мной модель устройства и действия Пространства-Времени, разумеется, не универсальна, то есть, она не обязательно такая в других мирах. Ведь все мои суждения и наблюдения находятся на уровне того Пространства-Времени, в каком живет и здравствует Земля. А коли так, значит, с позиций других Пространств-Времен и их, измерений, а стало быть, и иных представлений разума, живущего там, моя модель может и наверняка будет выглядеть иначе. И это понятно, ибо каждое из Пространств-Времен является одной из самостоятельных частей единого и общего Времени Мирозданий — Абсолютного Времени. В его живом чреве существует не одна, а несколько моделей подобных той, что схематично набросана мной, под „крышами“ которых прижилась разумная жизнь.

Сколько же этих Миров со своими Временем-Пространств? Если исходить из того, что разум совершает великий Кругооборот жизни, то полагаю их не более трех-четырех.

(Пространство-Время. Сб. статей в 3-х томах. См.: Артамонцев, „Узлы Времени“, том I.)

… — Что с тобой, Мефодий?! Да проснись ты! — трясет его за плечи Боб.

Мефодий долго не может сообразить, где он находится.

— Ты чего? Испугался? Приснилось что? — спрашивает Боб.

— Угу. Бермуды… Туземцы… — спросонок бормочет он.

— Не думай об этом, Меф, — вставая с места, советует Боб и предлагает прогуляться.

— Неужели прилетели? — выглядывает в иллюминатор Мефодий.

— Пока в Алжир, — уточняет Боб.

Из пилотской выходит Соммер. Увидев поднявшегося с кресла Мефодия, он интересуется его самочувствием и, не дожидаясь ответа, говорит:

— Meф, ты славянин, а спишь как янки.

— Можно подумать янки спят как-то по-особенному, — ворчит Мерфи.

— Конечно. Во сне они агрессивны. Так и норовят или красивый хук провести, или ногой в пах звездануть.

— Погоди, Меченый, ты скоро увидишь таких янки, которые это прекрасно делают наяву, — обещает Боб.

— Судя по вашим рассказам, нисколько не сомневаюсь, Бобби, — смеется Соммер.