Человек с железным оленем

— Значит, на Тихий океан стремишься, — опять начал старик. — Вояж славный. По нашим сказкам выходит, что мезенцы еще в старину ходили чуть не до Чукотского носа. А на Грумант, на Новую Землю — так это бессчетно. Лет тому назад тридцать приходила в Архангельск заморская экспедиция на пароходе «Виндворт». На полюс собиралась. Давай наших вербовать. Двое согласились. Дело стало за урядником. Не пускает. «Не могу, — говорит, — полюс, он за границей, надо специальный паспорт». А ребятам подработать охота: зяблый год был, посевы вымерзли. Пошли к губернатору.

— Так и так, вашество, на полюс собираемся, а урядник препятствует. Выдайте нам такие паспорта, чтобы можно за границу отправиться.

Губернатор разобрался что к чему. «Ладно, — говорит, — поезжайте». А те ни в какую.

— Прикажите, вашество, выдать нам виды, а то на полюсе заграничный урядник арестует.

Понимаешь, никак не могли поверить, что есть такое место на земле, чтобы без урядников… Эту быль я к тому рассказал, что ноне вам, молодым, на любую сторону путь открытый…

1930 год Глеб встречал в Усть-Цильме, большом старообрядческом селе, раскинувшемся на правом низменном берегу Печоры. Жители хвалились, что Усть-Цильма заложена еще во времена Великого Новгорода, то есть четыре с половиной сотни лет назад, и что она самое большое село на Печоре: тысяча домов.

— На всей реке два таких: наше и Пустозерск, — объяснил старовер, у которого Глеб остановился. — В Пустозерске мученика нашего протопопа Аввакума никоновцы сожгли. Будешь ежели там, возьми на месте его казни песочку: очень от болезней помогает.

А место, и верно, умно выбрано. Путь отсюда во все стороны по рекам: по Цильме — на запад, по Ижме — на юг, а по Печоре, которая тут, изогнувшись под прямым углом, уходит в море, — на восток и на север.

Теперь и Глебу по пути с Печорой до самого моря. До него по прямой километров триста. Жаль только, что по прямой ездить не приходится…

Хороши усть-цильмские кожевенные мастера, выделывают отменную замшу, мягкую и прочную. Глеб сшил из нее две пары верхних трусов на дорогу. Выехал он 10 января. Накануне выпал густой снег. Велосипед тонул в рыхлых сугробах, тормозил.

В первый день Глеб прошел не больше десяти километров. Сил нет, устал и вымок от пота. В попутном сельце добыл охотничьи широкие лыжи. Две пары: на одной сам, а на другой тянул велосипед. Стало легче.

Чем севернее по Печоре, тем тоскливее ее берега. Лес сменился рощицами дряблых искривленных деревцев, кустарником, а затем тундрой. Берега все ниже, а на подходах к дельте и вовсе плоские. Множество рукавов. Глеб держался самого широкого — Главной Печоры.

На правом берегу крутой луки Глеб увидел станок — два бревенчатых дома.

На собачий лай вышло несколько мужчин — русских и ненцев. После приветственной суеты зашли в дом.

Глебу бросился в глаза стол, заваленный картами, чертежами, книгами.

«Экспедиция», — подумал он.

После традиционного рассказа о себе путешественник достал паспорт-регистратор и попросил сделать отметку.

На новом штампе значилось: «Временная организационная комиссия Ненецкого округа».

— Историческая печать! — заметил председатель. — Всего лишь полгода назад округ образовался, а сейчас готовим проект столицы и порта.

— Нарьян-Маром назовем, — заметил ненец с шарообразной, крепко посаженной на коренастое короткое туловище головой. — Красным городом!

— Н-да. А пока комиссия рабочего места не имеет, — буркнул пожилой в форменной инженерской кожанке. — Вся власть на ходу, а бумаги в кармане, — и подергал бородку клинышком.

Глеб присмотрелся к плану, приколотому кнопками к чертежной доске. На нем была изображена речная лука с надписью: «Городецкий Шар».

Подошел и председатель с трубкой в зубах и другие.

— Вот здесь, — показал он Травину, — у Белощелья будем строить порт для морских судов.

— Уж тогда-то Печора-матушка поработает в полную силу, — заметил рослый бородач. — Лес, нефть, золото, уголек потекут с ее берегов.

Заговорили все.

— Дороги на севере — дело первостепенной важности. Артерии!

— Лучшей артерии, чем Печора, не найти.

— А железная дорога?

— Дело будущего. Пока идет спор, строить или нет.

— Я «за»! Соединить бассейн Печоры с Обью…

— Вот и соединим морем. Поэтому и нужен порт.

— Это же уродство! Такой богатейший край живет замкнуто, по существу натуральным хозяйством.

— Как замкнуто? Отсюда рябчиков в Москву вывозили, — усмехнулся инженер. Он сидел за столом, перебирая тоненькие пожелтевшие брошюры. — Правильно говорите — уродство! В максимальном использовании колос-сальных естественных богатств и в благосостоянии так называемых окраин заинтересована вся Русь, заинтересован каждый из нас, заинтересовано наше потомство.

— Верно сказали!