Человек с железным оленем

– Правда? Видите ли, мне хочется у вас спросить.. Только не удивляйтесь… Как вы думаете, я привыкну к Северу?

– ?..

– Но поймите: я здесь почти год. Зимовал… и все время мне кажется, что это сон. Вот сейчас проснусь — и нет до воя ветра, ни льдов, ни этого запаха рыбьего жира…

– И снова вы в родном Ленинграде. И мама над вами склонилась…

– Смейтесь, я не обижусь. Только помогите понять, как же так получается? Я комсомолец. Мечтал забраться куда-нибудь в Арктику, приносить пользу. Добивался, чтобы послали. Вот чукотский язык выучил… А сейчас… не могу. Тоскливо как-то.

– Слушайте, друг мой, — сказал Травин, чувствуя жалость к этому растерявшемуся парню. — Вы же не один. Вокруг вас — люди. И какие люди! Честные, правдивые, благожелательные. Они же последним готовы делиться. И взамен ждут только ваших знаний.

– Все понимаю. Но тоска, одиночество….

– Да ты что, парень? — вдруг озлился Глеб. — Одиночество, говоришь? А как же сам я?.. — Он осекся, подумав: "Хвастаться начинаешь, товарищ Травин".

– Вот, вот, поэтому я и спросил, — подхватил юноша. — Вы в моих глазах герой. Научите…

И столько было искренности в этой просьбе, что Глебу стало совестно за свою вспышку. Вспомнилось, как бережно наставлял его самого на путь истинный Яков Никандрович. Вспомнилось, сколько мучительных раздумий, неуверенности в своих силах испытал за долгие месяцы похода. И ведь, действительно, он далеко не сразу привык к Северу. Что же помогло?

– Научить я вас не берусь, — сказал Глеб, словно продолжая свои мысли вслух. — Но главным мне кажется: ясное понимание цели и упорный труд. Остальное придет само собой…

В стойбище подтвердили сообщение встреченного Травиным охотника о фактории на Певеке. Назавтра Глеб двинулся туда по берегу Чаунской губы.

…Фактория — одинокий дом, построенный у подножья горы, оказалась заметенной до крыши. К дощатой двери проложена в сугробе траншея.

– Есть живые?

– Есть, есть!

Открывается дверь и появляется знакомая круглая фигура петропавловского культработника, скрипача Семенова. Воистину, гора с горой…

После приветствий, обеда, разговоров об общих знакомых заведующий факторией вспомнил, наконец, о служебных обязанностях.

– Послушай, сдай-ка мне медвежью шкуру, — говорил он, вороша чудесную белую шерсть с перламутровым блеском. — За нее экипируешься самому себе на зависть. А то одет ты, прямо скажу, неважно. — Заведующий критически посмотрел на травинские трусы из оленьей замши и выглядывавшее из-под них толстое шерстяное трико.

Велосипедист, нервы которого закалили не только ежедневные обтирания снегом, но и подобные скептические взгляды, отказался от костюма. Внимательно оглядев полки, где лежали "штуки" мануфактуры, сахар, чай, кули с мукой, табак, оружие, боеприпасы и многие другие товары, он попросил тысячу патронов к винчестеру и допотопную подзорную трубу — по всей видимости, копию той, которой владел известный Паганель. Колена ее выдвигались в общей сложности более чем на метр, диаметр объектива составлял три дюйма. Как она попала в факторию, заведующий не знал. Скорее всего принесли чукчи. По-видимому, это была находка, возможно, даже след какой-нибудь полярной трагедии.

Уже перед самым уходом Глеб задал Семенову вопрос:

– Как там Вера Шантина, не уехала?

– Нет, в Петропавловске. А сам Шантин Иван Иванович что придумал? Вышел на пенсию и вдруг предлагает: пошлите меня, говорит, фельдшером в колонию прокаженных. Знаешь, на той стороне бухты. И пошел работать. Отчаянный старик!.. Вера в нарсуде работает. — Все это Семенов выпалил одним духом, помогая Глебу укладывать нарту. — А что тебя так интересует Вера?.. — Но взглянув на Глеба внимательнее, счел не лишним добавить: — Замуж еще не выходила.

Из Певека Травин направился к мысу Биллингса. Он по-прежнему намеревался попасть на остров Врангеля: от Биллингса до острова через пролив Лонга самый короткий путь, всего лишь полтораста километров.

Недалеко от мыса спортсмен обнаружил под берегом нагромождение каких-то предметов и, спустившись, раскопал целый склад. Вперемежку с камнями, льдинами валялись обледенелые бочки с бензином, тюки сукна, вязаное белье, табак в свинцовой упаковке, сгущенное молоко в узких банках, масло… Позже Глеб узнал, что наткнулся на остатки раздавленной во льдах американской шхуны. Команда судна спаслась, а груз море время от времени выбрасывало на берег.

***

Что ж, пора направляться к острову. Но прежде необходимо найти проход среди многолетних прибрежных торосов. Уложив велосипед на нарту — ехать по крутым застругам тяжело — Глеб бежал рядом с упряжкой, останавливаясь лишь затем, чтобы глянуть в подзорную трубу. В одну из таких "оптических разведок" спортсмен обнаружил движущуюся по тундре упряжку. Вскоре можно было различить и пассажиров.

От Быкова до Камчатки…

– Каменев из Лаврентия, — представился высокий сухощавый мужчина. — Моя жена, — показал он на закутанную в меха женщину, — Евдокия Арефьевна.

Представился и Травин.