Человек-саламандра

Журналист, по просьбе Кантора, зачитал несколько заголовков.

Хайд действительно был главным героем новостей. И если с ним ничего не случилось, на что выразил надежду Тейт, то исчезновение смело можно расценивать как событие весьма полезное для того, чтобы еще и еще раз вспомнить о нем.

Но это как-то не укладывалось в нормальные представления о привычных вещах и принципах поведения. Насколько нужно презирать нравы общества, для того чтобы так вот поступить с ним?

Люди не прощают своим кумирам многих вещей, которые прощают соседям.

Известие об исчезновении Хайда было событием вопиющим, неслыханным. И если это всего лишь нечистоплотный трюк, то изобретателям этого трюка еще следовало придумать, как Хайду возникнуть вновь, без ущерба для репутации!

– И что вы думаете? – поинтересовался журналист.

– Думаю, что будет война, – неожиданно ответил Кантор. – В самое ближайшее время.

– Война? – удивился журналист. – Зачем? Почему? С кем?

– Думаю, что где-то на дальнем юге, – ответил сыщик. – Теперь Миру самое время затеять войну.

– Из чего вы делаете такой вывод?

– Есть обстоятельства, которые говорят за это.

Журналист был бледен, чувствовал себя не лучшим образом. Вместе с самочувствием и способности к анализу у него явно ухудшились.

– Это как-то связано с исчезновением Хайда? – удивился сочинитель.

– При чем здесь Хайд? – поморщился Кантор. – Я имею в виду прекращение эмиссии кредитных обязательств «Мулер Партнерз». Но только не надо требовать объяснений. Подумайте сами. Вы же работаете в «Энтерпрайз мэгэзин».

– Я боюсь показаться назойливым, – пролепетал Лендер, – но мне хотелось бы получить среднесрочный прогноз. Как скоро, вы думаете, начнется война?

– Как скоро? – переспросил Кантор и задумался ненадолго. – А сколько еще Грея Дорриана будет петь в «Ленд-Пэлас»?

– Пятнадцать дней, – был ответ. – Потом Лендлорды займут свои места в зале для заседаний и начнут работу.

– Пару дней они будут раскачиваться, на третий день Совет Мейкеров представит им необходимые документы, а еще через два дня будет объявлено о начале переброски войск. Всего через двадцать дней мы узнаем, на кого следует опустить карающую плеть Мира. И война начнется незамедлительно, – рассудил сыщик.

– Вы так спокойно об этом говорите! – восхитился журналист.

Да, констатировал сыщик, он оправился.

– Начинайте читать, – сказал Кантор.

– Читать?

– Да, читать. Пока мы едем, вы прочтете мне вслух этот гениальный сценарий. Это сэкономит время и поможет вам отвлечься от мрачных предчувствий.

– Возможно, – вяло улыбнулся журналист.

Он расстегнул папку и открыл ее.

– Джим – Серебряная пуля, – начал читать он, – картина первая.

Сцена в каньоне. Шериф и Джерри Джексон – степной разбойник.

Несколько человек, одетых весьма разнообразно, но несколько неряшливо, едут верхами по дну пересохшего ручья.

Высокие скалы тут и там вздымаются над узким каньоном, образованным руслом.

Весь вид людей, едущих растянувшейся вереницей, говорит об их усталости от неправедных трудов.

Они покрыты пылью, а широкополые легкие шляпы, долженствующие беречь лица от солнечных лучей, украшены темными пятнами пота, проступившего на пыльных тульях.

На бедрах у каждого по два длинноствольных «драммера», принятых в этих краях в качестве оружия самообороны, а в седельных чехлах виднеются приклады ружей.

Лошади ступают тяжело, осторожно выбирая меж камней место для того, чтобы поставить копыта.

На одну из высоких скал выезжает всадник, которого люди, пробирающиеся каньоном, не видят до поры.

Всадник являет собой резкий контраст этим людям. Его костюм демонстрирует образец опрятности. Воротничок, обнимающий шею белым ободком, украшен узкой пестрой лентой, завязанной не без изящества.

Его шляпа в тон бежевому легкому сюртуку, прямо поверх которого застегнут ремень с палашом, патронташем и «драммером» системы «Фронтир»…

– Банально несколько, – заметил тут Кантор.