Человек семьи

Внутри вся квартира была заставлена мебелью как в кинофильмах тридцатых годов. Это была так называемая полуторная квартира с маленькой, как купе, кухонькой. На шезлонге лежала бесформенная куча посиневшего пурпурного мяса, в которой лишь с трудом можно было угадать останки обнаженного женского тела. Шея, казалось, была перерезана посередине, откуда свисала опухшая складка плоти. Видимо, какое-то ожерелье превратилось на ее шее в петлю. И руки тоже выглядели, как лапы щенка: распухшее мясо нависало над ее браслетами, которых не было видно из-под разложившейся плоти.

– Она уже чуть не свалилась на пол, – сказал Беркхолдер. – Я сталкивался с несколькими такими случаями раньше. Давайте проветрим немного комнату, пока будем дожидаться сержанта.

Он предупредил уборщика:

– Смотри, чтобы никто сюда не заходил.

Примерно минут через десять приехал сержант вместе с группой неотложной службы. Два человека из нее вошли в квартиру, взглянули через дверь в комнату, спустились вниз и вернулись с масками и пластиковым мешком для тела. Надели маски, вошли, привязали бирку на большой палец правой ноги, стараясь как можно меньше шевелить тело. Пат, сам близкий к приступу рвоты, смотрел на них почти с восхищением. Когда они начали манипулировать таким образом, чтобы тело соскользнуло в мешок, оно начало рваться в области желудка, выпуская пахучую черновато-красную жидкость.

– Ладно. Пошли отсюда, – сказал Пат. – Мы можем заполнить документы внизу.

Глава 20

Том Беркхолдер пару дней собирал сведения о Пате через парней, которых знал в Пятом участке. После этого он с легкостью раскрыл ему контакты, которые он завязал с людьми, работавшими вблизи их участка.

– Я знал, что с тобой все в порядке, ведь ты из семьи копов и все прочее, – сказал Беркхолдер, – но никогда нельзя быть уверенным полностью. В наше время везде кишат легавые, шпионящие за своим же братом. Я раскрою наши связи, когда будем ездить по участку.

Например, то здание, в котором мы были вчера, на Кристофер-стрит, 95. Швейцар каждый месяц передает нам деньги, собранные у съемщиков, долларов двадцать, чтобы мы смотрели в другую сторону, когда жильцы паркуются в слишком длинный ряд перед домом.

Кроме того, мы получаем по паре десяток со складов над рекой за то, что не штрафуем грузовики. Затем, в задней части парикмахерской на Кристофер-стрит есть маленький пункт продажи лотерейных билетов: там тоже все в порядке – около десяти баксов в неделю.

Ты можешь бесплатно поесть в кафетерии Уолдорфа на Шестой, и у Джимми в "Лошади" есть для нас специальный счет, но обычно он забывает собирать на него деньги. А если и вспоминает, то записывает один бокал из пяти, и то для того, чтобы все выглядело пристойно.

Швейцар отеля на Бликер-стрит немного занимается букмекерством и время от времени щедр на подарки. Остальное – обычные дела, происшествия. Получаем по десятке при вызове буксировочной команды на автостраду, но они увиливают, если им не напомнить о долге.

В уик-энд можно получить от десяти до двадцати пяти баксов от заведений, работающих по вечерам. Обычно я пью утренний кофе и читаю газеты перед конторой, проверяющей наличные, на западе Четвертой. Их шеф подбрасывает мне пару баксов каждый день.

Иногда некоторые супермаркеты звонят, чтобы мы сопровождали человека с деньгами, и тогда тоже дают по пятерке. Есть прорва всякой добычи вокруг, но я-то в общем вроде вегетарианца – собираю только травку. Не пытаюсь связываться с большими числами. Лишь бы успеть набрать на квартирную плату и оплату счетов.

Пат кивнул. Это впечатляло. Он задумался, сколько зарабатывали те, которые "едят мясо". Он высчитал, что мог бы спокойно получать от сотни до двух баксов в месяц сверх зарплаты наличными без выплаты налогов.

В четверг на той же неделе Беркхолдер предложил зайти в больницу Святого Винсента навестить Новака.

– Хотелось бы принести этому сукину сыну хоть что-нибудь – книгу, колоду игральных карт, бутылку спиртного, но он не может делать ничего. Единственный его способ дать понять, что он слышит тебя – это немного закатить глаза. Иногда же он просто спит.

Беркхолдер подъехал к цветочной лавке "Афродита" напротив женского исправительного дома на Шестой.

– Эй, – крикнул он внутрь лавки владельцу-греку. – Я беру одну из этих гераней. Заплачу тебе позже.

Владелец угрюмо кивнул и взмахнул рукой.

– Не беспокойся, бери, – сказал он.

Раненый патрульный находился в отдельной палате. Он лежал на плоской кровати, укрытый простыней до самых подмышек. С крючков, находившихся вокруг него, свисали четыре или пять трубок, через которые какие-то жидкости вводились ему в вены из бутылок.

– Он не может ничего есть, – шепнул Беркхолдер. – Врачи вынуждены все вводить ему через эти иголки. А когда ему нужно пописать, они вводят ему трубку в мочевой пузырь и так освобождают его. Мне хотелось бы поймать того гомика, сукина сына, который его переехал. Действительно, очень хотелось бы.

– Он, должно быть, услышал тебя, – сказал Пат. – Погляди, он вращает глазами.