Человек Системы

Одно из самых страшных последствий всякой деспотии, тоталитарной диктатуры, а тем более такой длительной и всеохватывающей, как сталинская, — это обеднение, оскудение интеллектуального потенциала народа. И чем дальше вверх к руководящим постам, тем это оскудение больше. Диктатор, естественно, боится сильных, ярких людей в своем окружении — они могут стать соперниками и во всех случаях едва ли будут послушными, бездумными исполнителями его приказов. И потому он таких людей отодвигает на три, четыре, пять уровней вниз. Да и все условия жизни, правила выдвижения людей в тоталитарном обществе не способствуют расцвету талантов — особенно политических, а тем более их подъему по ступенькам лестницы политической иерархии. Система тоталитарной диктатуры делает также неизбежной безответственность руководителей. Самые высокопоставленные из них господствуют, диктуют свою волю и уже поэтому ни за что не отвечают. А остальные не отвечают потому, что только выполняют приказы других, получают большие права, но не несут ответственности. Это, увы, становилось системой.

И потому — я уже касался этой темы — крайняя бедность талантами, яркими личностями политического руководства является естественным последствием сталинщины. К тому же последствием долговременным. Как демографическая ситуация после опустошающих потерь большой войны, эта бедность талантами в высшем эшелоне руководства в таких условиях ощущается очень долго. Одна волна потерь сменяет другую, ибо тоталитаризм, массовые репрессии, свои специфические критерии и правила отбора «лучших», тех, кто продвигается на следующую ступень, безжалостно косили головы на всех уровнях политического руководства — от районного до Политбюро. И через расставленные на каждом уровне густые сети сколько-нибудь талантливые люди могли проскакивать лишь чудом, когда к выдающимся способностям добавлялся счастливый случай. А чудеса случаются редко.

Это объясняет крайне низкий уровень хрущевских выдвиженцев в Политбюро — они почти забыты; фролы козловы, кириченки, игнатовы и мухитдиновы на несколько ступеней превысили свой уровень некомпетентности. И то же самое относится к лидерам, окружавшим Брежнева (значительную их часть он, правда, «унаследовал» от своего предшественника). Прежде всего это были по всем своим личным данным, за редким исключением, абсолютные посредственности. И по своим природным талантам и дарованиям. И по образованию — как правило, это был либо заочный курс вуза, когда человек уже стал большим начальником (могу себе представить, как они сдавали экзамены!), либо заштатный институт, где опять же он больше занимался общественной работой, чем учебой, либо Высшая партийная школа — очная или заочная. Что касается уровня культуры, то можно ли многого ждать от человека, который в силу объективных условий — и было бы непорядочно его в этом упрекать — не мог многого получить в семье и школе, а основную часть жизни провел в бюрократическом аппарате на разных его уровнях? Его и отбирали на повышение за то, что он из общей массы не выделялся (кроме как послушанием, дисциплинированностью), он выжил, смог пройти через все зигзаги сложной, ломаной эпохи, потому что не имел собственных твердых убеждений, попал наверх прежде всего потому, что в нем те, кто стоял еще выше, не видели конкурента.

На таком фоне в 1964 году и Косыгин — грамотный, опытный, но, в общем-то, средний для сколь-ннбудь высокого уровня государственного руководства человек — выглядел выдающейся личностью. За таковую могли принять и Шелепина — человека, который, исключая студенческие годы (когда тоже учился еле-еле), всю жизнь провел в аппарате — комсомольском, а потом, уже в качестве «вождя», в партийном, исключая короткий срок на посту председателя КГБ. А ведь это тоже был претендент на «престол»!

Остальных — Кириленко, Черненко, Полянского, Шелеста, Воронова, Соломенцова, Гришина, Демичева — и почти всех других при определенных различиях в характере, взглядах, биографии объединяла одна черта — это были посредственности, которые могли подняться на такой уровень, занять такие посты в великой стране только в определенных исторических условиях, созданных сталинской деспотией. И дело здесь совсем не в социальном происхождении (сегодня большинство академиков и деятелей культуры происхождением не из дворян или буржуазии и даже не из интеллигенции, а из рабочих и крестьянских семей).

Важнее социального происхождения социальное положение и мироощущение. Мне кажется, что в этом плане нашу «политическую элиту» послесталинских лет объединяла принадлежность — использую старое русское понятие — в основном к мещанам. У этой элиты были мещанский кругозор, мещанские идеология и психология, мещанские идеалы (а внешне почти все они были «великими революционерами», «борцами за рабоче-крестьянское дело»).

Это некоторые общие наблюдения. Конкретнее о людях, которых я лично достаточно хорошо не знал, говорить не хочу. Подробнее расскажу в дополнение к тому, что написано выше, о Л.И.Брежневе, Ю.В.Андропове, М.С.Горбачеве и немножко о Б.Н.Ельцине.