Человек Системы

Все это имело и внешнеполитические последствия — роль Запада в «шоковой терапии» была настолько очевидна, что подорвала доверие общественного мнения России к намерениям Запада. В ход была даже пущена версия, что все это был сознательный заговор, имеющий целью подрыв экономической мощи, политического влияния и международного авторитета России.

Как определил известный американский исследователь Советского Союза  Стивен Коэн — это был запланированный и осуществленный Западом «крестовый поход» против Советского Союза (России).

В этих условиях, естественно, урезались и раньше-то довольно скудные ассигнования на образование, здравоохранение, науку, культуру и социальные нужды. Под угрозой оказались и социальные достижения, которыми по праву гордился Советский Союз и которые нашли признание практически во всем мире — общедоступные образование и здравоохранение. Параллельно с социальной напряженностью, а отчасти и в связи с нею обострились межнациональные отношения в Российской Федерации, временами достигая интенсивности конфликтов, а в случае с Чечней — и кровопролитных войн.

Инфляции подверглись не только деньги, но и моральные, нравственные ценности.

За реформой стояла ясная цель — вернуть страну в лоно капитализма. И это было сделано. Но здесь возникает важный вопрос: какого капитализма? По многим параметрам — изначального, дикого, времен Адама Смита, весьма красноречиво описанного Чарлзом Диккенсом. Капитализма, который не мог не породить рабочее движение и революционеров и в полном соответствии с предсказаниями марксистов рано или поздно должен был рухнуть. И спасли его от гибели, заставили пойти на серьезные реформы, как ни странно это может звучать, именно внутренние кризисы и парадоксальным образом реальный социализм, хотя и далеко не такой, каким его видели основоположники революционной теории.

Капитализм, осознав угрозу революции, довольно рано уяснил необходимость реформ. И тот капитализм, который существует сегодня, так же сильно отличается от капитализма XVIII–XIX веков, как военный коммунизм от советской власти времен НЭПа или перестройки. Если бы не кризис, с одной стороны, и страх перед большевизмом и революцией: — с другой, консервативный Конгресс США сорвал бы планы перехода к «новому курсу» Рузвельта, который не только помог США выйти из кризиса, но и стал огромным шагом вперед в стабилизации экономического и социального развития этой страны.

То же самое происходило в Европе. Уже благодаря усилиям социал-демократии, а после войны — опять же из-за страха правящих кругов перед революцией. Известно, что революционная ситуация сложилась в те годы во Франции и Италии, и лидеры коммунистов обеих стран, Морис Торез и Пальмиро Тольятти, даже спрашивали у Сталина совета — не следует ли им воспользоваться этой ситуацией для революции. На что Сталин ответил решительным «нет», поскольку понимал, что остальной капиталистический мир, и прежде всего США, не остановится ни перед чем, дабы не допустить перемен, которые привели бы к радикальному изменению социальных и политических сил и мире в пользу коммунистов, социализма, Советского Союза.

Как бы то ни было, мы благодаря экономическому невежеству ельцинского руководства, самоуверенности и нахальной нахрапистости Е.Гайдара и его команды хотя и пошли в том направлении, которое избрали архитекторы «шоковой терапии», но привели страну не туда, куда планировалось. Как в некоторых фантастических романах о «машине времени», мы высадились на век полтора (если не миллион веков) раньше и попали в окружение динозавров, а говоря конкретно, в окружение реликтовых неработающих устоев архаического капитализма и исчезающего типа капиталистов.

Пожалуй, за всю новую и новейшую историю, исключая разве что период Отечественной и Гражданской войн, наша страна не несла таких потерь, не переживала такого регресса, как за декаду девяностых годов. Вдобавок к экономическим, политическим и нравственным потерям обострились демографические проблемы из-за роста смертности и сокращения рождаемости, происходит сокращение населения на полмиллиона человек в год.