Человек Системы

Прежде всего, становилась все менее вероятной угроза нового «дворцового переворота» и прихода к власти Шелепина. Брежнев своевременно уловил эту угрозу (и то, что Шелепин уже сыграл большую роль в ловком проведении одного «дворцового переворота» — смещении Хрущева, делало Брежнева, по-моему, особенно настороженным). С осени 1965 года Брежнев развернул контригру. И если уж он такую игру начинал, она, как правило, доводилась до конца. Так было и с Шелепиным^{18}. Что-то произошло, как говорили, осенью 1965 года — что именно, люди моего положения не знали, но всем было продемонстрировано, что А.Н.Шелепин вовсе не второй человек в партии и стране и тем более не кандидат в лидеры, а, так сказать, «рядовой» член Политбюро. Вслед за тем из-под его начала вывели оргпартработу, кадры и поручили курировать торговлю, легкую и пищевую промышленность. Одновременно переводились на другую, не дававшую политического влияния работу близкие к Шелепину люди. Министр внутренних дел Тикунов был направлен на дипломатическую работу в Румынию, председатель Гостелерадио Месяцев — послом в Австралию, директор ТАСС Горюнов — в одну из африканских стран. Завершающим ударом по Шелепину стало — об этом я уже говорил — смещение в мае 1967 года Семичастного с должности председателя КГБ. Его преемником стал, как известно, Андропов, для которого, судя по его словам, это назначение было полной неожиданностью. Помню, на следующее утро после решения Политбюро он заехал в ЦК и собрал нас, консультантов, чтобы попрощаться. И, смеясь, рассказал, как сразу с заседания, где решился вопрос, Суслов и Пельше повезли его для представления руководству комитета в дом на Лубянке, который он раньше старался «обходить за три квартала», как он потом остался там один и, думая о том, что в прошлом происходило в этих стенах, поеживался, чувствуя себя с непривычки довольно неуютно.

Вскоре дело было завершено — Шелепина вывели из Политбюро.

Так эта угроза (как мне и многим другим тогда казалось — самая серьезная) была локализована, а потом снята, что само по себе внушало известный оптимизм.

Не удалось сталинистам добиться своего и на XXIII съезде партии. Не исчезала и надежда, что ситуацию удастся улучшить. Что очень важно, неплохо шли дела в экономике. Экономическая дискуссия, начатая еще при Хрущеве статьей в «Правде» харьковского профессора Либермана, была продолжена и привела осенью 1965 года к целой системе практических решений, получивших неофициальное название экономической реформы.

И наконец, как будто в довольно позитивном направлении проходило становление политических убеждений самого Брежнева, формирование его собственной политической платформы. Весьма благоприятным в этом плане казался 1967 год, когда шла воспринимавшаяся как очень важная работа над выступлением в связи с пятидесятилетнем Октября. Разговоры людей моего положения с Брежневым по существу серьезных политических и идеологических проблем тогда были возможны только при подготовке каких-то его крупных выступлений, позднее и эта возможность начала исчезать.

Поручение готовить первый проект этого доклада уже в мае дали группе, в которую входили Н.Н.Иноземцев, В.В.Загладин, А.Е.Бовин и я. Мы его постарались сделать «по максимуму», подняв самые острые, на наш взгляд, проблемы, дав ответ на самые актуальные вопросы. Получился проект, правда, длинным — более ста страниц — и сложным. Поскольку нас торопили, пришлось отправить Брежневу текст в таком черновом виде. (Я потом вспомнил одну из любимых поговорок Куусинена: «Начальству и дуракам неготовые тексты показывать нельзя».)

Этот вариант ему решительно не понравился — отчасти, думаю, потому что был написан слишком серьезно и, на вкус оратора, скучновато, а где-то ему и непонятно. А отчасти — как мы сообразили потом, когда перенесенные из этого же варианта во второй куски получали одобрение и похвалу, — потому, что ему их кто-то просто скучно, занудно читал вслух. Ну и еще — эти подозрения потом подтвердились — потому, что кто-то сбивал его с толку, подсказывал совсем другие идеи и предложения — выдержать доклад в «высоком штиле», сделать его «гимном наших побед», нашего величия.

Как бы то ни было, нам передали его общую отрицательную оценку, некоторые замечания и предложения и просьбу побыстрей подготовить новый вариант. Вскоре мы узнали, что Брежнев настолько расстроился, что через П.Н.Демичева поручил писать доклад еще одной группе (ее возглавлял А.Н.Яковлев, в то время исполнявший обязанности заведующего Отделом пропаганды ЦК КПСС). В конце концов в тексте были каким-то образом объединены оба варианта — они оказались совместимыми.