Человек смотрящий

Теперь решительно перейдем к нейтральному центру, мертвой зоне нашей оценочной шкалы, где положительные и отрицательные аспекты визуальности пребывают в идеальном равновесии. Чего здесь только нет. Вот, например, барокко: хотя этот стиль дал образцы искусства, полностью отвечавшего критериям «возвышенного», его помпезная авторитарность и пропагандистский уклон не оставляли зрителю никакого простора для самостоятельных размышлений: убойный коктейль, что и говорить. Кстати, и само «возвышенное» пребывает тут же, в мертвой зоне: справедливо напоминая нам о нашей ничтожности в сравнении с величием и непреходящей ценностью всего нашего мира, в умелых руках оно также становится средством подавления и доминирования – взять хотя бы Нюрнбергские съезды. Пожалуй, сюда же мы поместим и психоактивные вещества, вроде ЛСД. Они расширяют границы нашего зрительного восприятия, но порождаемый ими визуальный экстаз лишен какого-либо смысла. Еще одно неожиданное соседство – арт-акция «Обернутый Рейхстаг». Красивое и впечатляющее зрелище, хотя в политическом плане очень наивное – провозглашение нового начала, перезагрузки немецкой политической истории. Тут же, в центре, водится крупная рыба – концепция визуального свидетельства. Какое-то время назад идея «смотреть – значит свидетельствовать» (импульс неверующего Фомы: «не поверю, пока не увижу своими глазами») была бы сдвинута на нашей шкале ближе к правому краю. Но в век цифровых технологий практически любое изображение можно сфальсифицировать и было бы нелепо считать фотографию исчерпывающим доказательством. Некоторые поместили бы визуальные свидетельства и вовсе в область отрицательных примеров, однако оперативная съемка с помощью мобильного телефона не раз доказала свою актуальность, разоблачая полицейский произвол в США, свидетельствуя об украинском Майдане и других протестных движениях, так что эта идея не окончательно себя дискредитировала.

Двинемся от центра вправо – к лучшему. В истории визуального восприятия имеется множество условно положительных примеров. Так, вид обнаженного человеческого тела доставляет нам удовольствие. Считать такой опыт стопроцентно положительным не получится, потому что эротическая составляющая может выйти из-под контроля, и тогда подобное созерцание приобретает болезненно-навязчивый, агрессивный или потребительский характер. Здесь же помещаются города. Их визуальное изобилие тонизирует нас, ведь каждый из них – это точка пересечения несметного количества прошлых и нынешних жизней. Как и человеческое тело, город переместился бы далеко вправо, в область сугубо положительного, если бы не был средоточием эксплуатации, если бы не бездомные, не скученность и стресс как следствие слишком тесного сосуществования. Давайте определим на жительство в этой же густонаселенной, полной ярких впечатлений промежуточной области фотографию, кинематограф и телевидение. Их творческий потенциал и достижения очевидны. Их философия не может не вызывать у нас живого интереса. Их недостаток – в изначально присущем им свойстве либо недооценивать реальный ужас, либо наводить на него марафет. Они не способны показать нам войну как она есть. Их репрезентативная природа не в состоянии охватить всю амплитуду, скажем, человеческого страдания. Я бы еще присовокупил к ним электрический свет. Искусственный свет продлил производительное время суток, облегчил жизнь людям со слабым зрением, сделал пребывание в публичном пространстве безопаснее и понятнее. Вообще, у электрической лампочки пороков немного, но они есть: световое загрязнение, невозможность видеть звездное небо, бездарное освещение большинства промышленных и некоторых торговых площадей (шутка). К не абсолютно положительным явлениям относятся и визуальные мемориалы. В целом людям, пережившим трагедию или оплакивающим ее жертв, отрадно знать, что в мире есть место, выступающее немым, но зримым свидетелем трагедии. Однако иногда мемориалы используются в пропагандистских целях, а иногда они злонамеренно «апроприируют» людское горе, попросту говоря – спекулируют на нем.

В эту категорию, по нашему ощущению, попадают социальные сети (Фейсбук) и селфи – и то и другое только ленивый не критикует. Да, они вездесущи, неразборчивы, сплошь и рядом откровенно пошлы, и это еще мягко сказано. Однако в пылу обличений легко можно проглядеть несомненное благо свободного, несанкционированного общения, возможность прямо, без оглядки на условности, заявить о своей позиции (соцсети), продемонстрировать неистребимую потребность человека видеть себя частью некоего людского сообщества и мира в целом (селфи). Короче говоря, категория условно положительного видения очень представительна и включает в себя многие стороны визуальности.