Человек смотрящий

Первая строка (LITTLE FIELDS – LONG HORIZONS) указывает на ничтожность смотрящего в сравнении с далью, на которую устремлен его взор, – это расстояние по оси Z. Во второй строке (LITTLE FIELDS – LONG FOR HORIZONS) горизонты уже не просто далекие, но и желанные. Ось Z подразумевает устремленность вперед, это наша тяга к приключениям, жажда странствий и способ визуализировать будущее.

В изобразительном искусстве история Z-оси, или глубины, складывалась весьма непросто. Справа на персидской миниатюре XIV века военные шатры, люди и далекие холмы теснятся на переднем плане, отличаясь друг от друга лишь цветом, формой и узором. Тени отсутствуют, что является характерной чертой плоскостного изображения.

Лагерь Чингисхана. Миниатюра из книги Рашида ад-Дина. XIV в. © Bibliothèque Nationale, Paris, France / Bridgeman Images

На протяжении Средних веков художники следовали этому правилу, втискивая своих персонажей, сюжеты и символы в почти плоское, лишенное глубины пространство. А вот эпоха Возрождения была одержима осью Z. На рубеже XII и XIII веков итальянский художник Дуччо наклонил столешницу своей «Тайной вечери» вперед, зрительно отодвинув ее от переднего плана, и тем самым разрушил заклятие плоскостного изображения. Он создал рискованный визуальный эффект – поневоле опасаешься, как бы столовые ножи и тарелки не соскользнули прямо на апостолов, сидящих за – а может, и под? – столом.

Кажется, будто дальняя стена отодвинута вглубь, потолочные консоли направлены прямо на нас: художник словно заглядывает в комнату через окно. Восприятие глубины нашей малышкой очень схоже с этой робкой попыткой визуального разделения планов.

Дуччо ди Буонинсенья. Тайная вечеря. 1308–1311 / Museo dell’Opera del Duomo, Siena

С тех пор Z – как иллюзия трехмерного пространства – станет одним из любимых фокусов западноевропейской живописи. Художники из Северной Европы любили показывать нам «комнаты в комнатах»; Мантенья заставлял поверить, будто мы сидим у ног Христа; аллегорические и религиозные сцены, помещенные в архитектурное обрамление, становились жизнеподобными, осязаемыми, близкими. Z-ось не лишена поэтики, но не чужда и политики.

В книге «Искусство видеть» Джон Бёрджер (Бергер) утверждает, что картины, создающие иллюзию глубины, написанные по законам перспективы с единой точкой схода, изображают видимый мир «устроенным для зрителя, как когда-то Вселенная мыслилась устроенной для Бога». Он совершенно справедливо привлекает наше внимание к этой эгоцентрической позиции западноевропейского зрителя, который мыслил себя центром мироздания, однако Z-ось имеет и другое политическое значение. Как мы увидим далее, линия от меня «здесь» к тебе «там» – это вектор симпатии и эмпатии.

Зрение и цвет

Давайте представим себе, что с момента появления человека разумного мы уже порядочно продвинулись по нашему историческому пути. Теперь мы в Египте времен Клеопатры. Другая малышка смотрит на мир. Освоившись с расплывчатыми формами и пространством, как и ее предшественница, она начинает различать цвета. Страницы визуального альбома становятся красочными и более сложными. В природе чаще всего встречаются зеленый пигмент хлорофилл, содержащийся в растениях и водорослях, и меланин, содержащийся в коже, но самая большая цветовая плоскость, доступная человеческому глазу, – это небесная синева. Каждый цвет имеет свою историю, но мы остановимся на синем. Этот пример даст нам представление о неоднозначности цветового восприятия.

Вид © Mark Cousins

Глядя на безоблачное небо, мы не ощущаем глубины, у нас пропадает чувство расстояния. Художник Ив Кляйн родился в Ницце, на юге Франции, так что в детстве ему часто доводилось видеть ясное небо. Юношей, лежа на пляже и устремив взгляд ввысь, он начертал на небе свою подпись. Было ли ему известно тогда, что голубое небо мы видим в результате так называемого рэлеевского рассеяния солнечных лучей в атмосфере? Замечал ли он, что цвет теряет свою интенсивность, если перевести взгляд с синевы над головой к линии горизонта? На Миланской выставке 1957 года Кляйн представил серию работ – все без исключения насыщенного ультрамаринового цвета. Камедь, на основе которой были сделаны краски, придала цвету сияние и насыщенность. Произведения Кляйна несли в себе отзвук детских впечатлений – синего неба, заполнявшего все поле его зрения.