Человек со стороны

Лидия упала на заднее сидение и назвала адрес. Вой сирен еще одного автомобиля вновь разорвал тишину. Лидия обернулась и проследила за ним в заднее стекло. Таксист тоже проводил его глазами в зеркале заднего обзора. «Скорая помощь». За ней промчались еще две полицейские машины. Кортеж с завыванием свернул в тот же проклятый переулок, где все началось.

Таксист, наконец, завел мотор и поехал через перекресток. Лидия и водитель повернули головы, пытаясь рассмотреть, что же там случилось. Автомобили полиции, карабинеров, скорой помощи. Мириады мигающих красных и синих огней метались по стенам и окнам домов, по стволам деревьев, придавая сцене нечто сюрреальное.

Лидия откинулась на спинку сидения. Чуть раньше того дня, когда ее родители расстались окончательно, ее отцу удалось уговорить ее поехать с ним на охоту. И даже заставил ее несколько раз выстрелить из ружья. Звуки выстрелов вертикалки 12-го калибра всплыли в ушах. Внезапно Лидия почувствовала, как ее бросило в жар. Звуки, которые она расслышала сквозь вой сирен, не были хлопками петард. Даже если и вообразить себе такое.

Это был лай множества стволов, которые стреляли все сразу.

Андреа Каларно, сжимая «беретту» в руке, с группой полицейских за спиной, не сдвинулся ни на шаг, когда санитары проносили мимо носилки с лежащим на них Кармине Апра, матерившемся все время, пока его тащили с восьмого этажа.

Перестрелка с бандитами Апра длилась не так уж долго. Чуть больше времени понадобилось, что бы превратить поле боя в огромный карнавал. Казалось, все штурмовые силы города слетелись сюда, на эту второстепенную улочку в районе Семпионе. Десятки окон в окружающих домах были распахнуты, люди, высунувшись из окон, шумно комментировали случившееся. Другие зеваки, в пижамах и ночных рубашках собирались в кучки у заграждения.

Это было только начало. Каларно знал это. С минуты на минуту здесь появятся стервятники из пишущей и снимающей братии. Имя им орда, мчащаяся насладиться спектаклем из крови и кишок и набить брюхо впечатлениями. И самое главное, чего хотел избежать в этой ситуации любой ценой Каларно – они не должны были узнать об Апра.

– Шевелитесь! – прикрикнул он на санитаров. – Чтобы через минуту вашего духа здесь не было.

– Послушайте, начальник, мы и так спешим. – Ответил один из них, рябой, с сильным неаполитанским акцентом. – Видите, какой бардак под ногами? Идем, как можем.

Каларно ели сдержался, чтобы не спустить их с лестницы вместе с носилками. Процессия подошла к санитарному фургону, стоящему у заграждения, и санитары стали вдвигать носилки внутрь.

Апра лежал с лицом белее гипса. Его правое плечо было стянуто временной повязкой. Красное пятно расплывалось в том месте, куда попала пуля.

– Сволочь полицейская! – Он повернул голову в сторону Каларно. – Но я еще не умер!

– Это еще можно поправить, – ответил тот, и повернулся к цепочке полицейских в гражданской одежде. – Де Сантис, Палмьери, Макки! С ним, в машину!

Полицейские, не убирая оружия, полезли в фургон «скорой».

– Начальник, это невозможно. Все не поместятся, – запротестовал рябой.

– Нет проблем. Пойдешь пешком.

– Не-е, так не пойдет, начальник… Правда нету местов.

– Гранди, Скьяра! – Каларно опять повернулся к своим ребятам. – Я хочу, чтобы каждый из вас не спускал глаз с этого мерзавца двадцать четыре часа из двадцати четырех. Я хочу, чтобы вы не отходили от него, в какую бы дыру его ни повели. В операционную, в душ, в сортир, в камеру. Повсюду. Вы меня поняли?

Полицейские утвердительно кивнули.

– Он не должен ни с кем говорить. Не должен звонить по телефону. Не должен смотреть телевизор. Не должен слушать радио. Не должен, черт его дери, делать что-либо. Должен только видеть перед собой ваши свирепые физиономии. – На Каларно опять накатила волна гнева. – Если кто-нибудь, кто бы то ни был, создаст вам проблемы, скажете ему, что подчиняетесь только мне. Если этот сукин сын Апра выкинет какой-нибудь фортель, пристрелите его. Вопросы?

Вопросов не было. Четверка полицейских двинулась с места.

– И последнее, – остановил их Каларно. – Я не хочу, чтобы там пахнуло хоть одним журналистом. Все. Идите.

Полицейские забрались в машину, дверца захлопнулась, и «скорая», врубив сирену, помчалась по забитой машинами улице.

– Разрешите! Позвольте пройти! Пресса! Дайте пройти, пресса!

– Я вам повторяю, нельзя! Уходите!

Каларно обернулся, пряча пистолет в кобуру. Мужчина лет тридцати, в вельветовых брюках, клетчатой рубахе и дорогом плаще, продрался сквозь толпу зевак, и сейчас пытался пролезть между двумя полицейскими у заграждения.

– Сейчас же уходите, если не хотите, чтобы мы надели на вас наручники! – пытался сдержать его один из них.

– Ладно, Массаро, пропусти его. – Каларно подошел к ним. – Я сам им займусь.

Полицейские расступились, давая дорогу журналисту. Тот протянул Каларно руку:

– Андреа, хорошо, что это ты…

Каларно проигнорировал протянутую руку.

– Что ты тут делаешь, Белотти?