Человек-Т, или Приключения экипажа "Пахаря"

Чувствовал я себя окрыленным, полным озорной энергии и уже мог сделать некоторые выводы.

Оказывается, перемещаться я мог в сколь угодно отдаленные места на планете, если видел их перед глазами. Или если они перед этим уже запечатлелись у меня в памяти в виде электронного изображения. И перемещаться не один, а с живым существом на руках. Вероятно, вокруг моего тела генерировалось некое поле, и все, что попадало внутрь этого поля, перемещалось вместе со мной. Оставалось еще определить границы поля (поместится ли, например, в него человек?), но это я отложил на потом.

Хорошо. С электронным изображением в режиме реального времени все ясно. А как все-таки быть, например, с телевизионной записью, кино, фотоснимками наконец? Черт возьми, если уж проверять свои способности, то проверять до конца!

Я снова включил телевизор и принялся скакать по каналам, отыскивая что-нибудь более-менее приемлемое, но тут запел мобильный. Я взял трубку и немедленно обрадовался. Это был Витька.

– Здорово, отец! – сказал он чуть глуховатым веселым голосом, и я сразу понял, что эксперименты с нуль-перемещениями по родной планете на сегодня, скорее всего, закончились.

– Привет мастерам бочкотары!

Фамилия Витьки была, как я уже, по-моему, упоминал, Бондарь, а бондарь, как вы понимаете – это тот человек, который делает бочки, поэтому иногда я и называл так своего друга.

– Что поделываешь?

– Ты не поверишь, но у меня первый день отпуска. И не просто отпуска, а настоящего и полноценного. Не урезанного.

– Так-так! И почему же ты до сих пор мне не позвонил, дабы отметить с лучшим другом сие радостное событие? И вообще, я тут читаю о твоих подвигах в каких-то газетах, а сам ты молчишь, как коммунист на допросе. Нехорошо.

– Какой коммунист? – не понял я. – И на каком допросе?

– Ты что, не знаешь, какими бывают коммунисты? Наш советский коммунист на их немецко-фашистском допросе!

– Тьфу на тебя… Кино, что ли, какое старое по телику посмотрел? Между прочим, я тебе звонил. Но абонент постоянно недоступен.

– Значит, так было надо, – безапелляционно заявил Витька. – Все равно нужно быть настойчивее. На часах вон уже тринадцать, у тебя первый день отпуска, я тоже пока свободен, а у нас отчего-то ни в одном глазу. А?

– С утра пить вредно, – я вдруг понял, что широко улыбаюсь прямо в трубку.

– Час дня ты называешь утром? Все деловые люди к этому времени уже давно подписали многомиллионные контракты и приняли по парочке коктейлей. Ладно. Ты дома?

– А где ж мне быть? – удивился я.

– Мало ли… Но я не понимаю, почему если ты дома, то не зовешь меня в гости?

– Приезжай и быстрее, – сказал я. – За пивом сбегать пока?

– Не надо, сейчас приеду – разберемся. Сиди и жди. Скоро буду.

И он отключился.

С Витькой Бондарем мы познакомились еще в бытность мою студентом университета. Был он старше меня на два года и учился не в универе, а в политехническом, на строительном факультете. Я в те годы не только активно прыгал в воду с трехметрового трамплина, но еще и состоял в сборной университета по футболу (занимал место в воротах как самый прыгучий). Витька же играл за сборную родного политеха по центру нападения, и мы неоднократно встречались на поле. Был он длинным, жилистым и наглым, так что, особенно при подаче угловых у моих ворот, мы с ним частенько сталкивались самым непосредственным и жестким образом. И в ноги я ему бросался, бывало, стараясь не только помешать ударить по воротам, но и зацепить побольнее (желательно, чтобы судья не заметил), и от него мне временами доставалось локтем под дых и по иным, тоже весьма чувствительным местам. Что, впрочем, не мешало нам после игр совместно пить пиво и ухаживать за девушками. После окончания учебы я потерял его из виду на несколько лет, и только здесь, в Москве, мы снова встретились. Разумеется, в метро.

Вообще, я заметил, что если хорошо знакомые люди долго не виделись и одновременно, но порознь попадают в столицу, то они рано или поздно обязательно встретятся именно в метро. Конечно, при условии, что они им часто пользуются, а не передвигаются по Москве на собственных автомобилях.

Витька как раз ездил на своей машине. Но именно в тот день она у него сломалась, и он был вынужден спуститься под землю и смешаться с толпой. И тут-то я на него в буквальном смысле слова и наткнулся…

С тех пор прошло уже два года, и все это время мы старались не расставаться надолго. Конкретного и четко определенного дела у Витьки не было. Начальный капитал он, как сам говорил, приобрел на долевом участии в удачной продаже крупной партии подержанных иномарок и с тех пор чем только не занимался. Была у него небольшая (он, помощник-секретарь и бухгалтер) инвестиционная фирма, исправно платящая налоги и арендующая небольшой уютный офис в районе улицы Новослободской, и фирма эта, как я понимал из отрывочных разговоров и упоминаний, вкладывала деньги во что угодно. И, опять же, из этого «чего угодно» извлекала прибыль.