Человек Точка

Ритуальную службу водитель нашел без труда, визитка ему не понадобилась. «У нас везде свои люди», – вспомнила Жанна слова Маргариты Григорьевны. Только сейчас пиарщица осознала, эта женщина в каждой произнесенной для нее фразе закодировала правила, по которым безукоризненно жила известная во всей стране, а тем более в городе Задорожье корпорация «Родненькая», выпускающая чудо-водку, на мистической воде.

В ритуальной службе Громовик выдали шикарный венок из алых и бледно-желтых роз, а также огромный букет цветов под стать венку. На широкой черной ленточке, которая как ядовитая змея обвила погребальный венок, ритуальные художники, золотыми буквами каллиграфически, используя исключительно шрифт торговой марки «Родненькая», написали: «Спи спокойно, дорогой, любимый наш Паша Шаман. Я буду вспоминать о тебе всегда с огромной благодарностью и признательностью. Спасибо тебе за многолетнюю и плодотворную работу в корпорации «Родненькая», за искреннюю дружбу. Скорблю от всего сердца, твой Александр Евгеньевич Чертков».

«Целую в носик», – мысленно дописала послание Жанна. Она не сомневалась, текст на погребальной ленте сочинил Веник. Нашли, кому поручать деликатное дело! Слов много, а искренности – большой кукиш. Жанна работала в корпорации всего два часа, а уже хотела внести собственные коррективы. Она – профессиональная пиарщица, поэтому к словам относится как к инструменту, благодаря которому можно сковырнуть подсознание каждого человека. Инструментом необходимо пользоваться ответственно, а главное – с большой осторожностью, чтобы не навредить делу, которому служишь. «А Веник, зависимый от однополой любви, в словах до неприличия навязчив, любвеобилен, фу, фу, фу», – возмутилась про себя Жанна.

– Как бы нам с вами не опоздать на похороны, – вежливо напомнил водитель и беспрекословно исполнил роль грузчика, взяв в свои загребущие руки шикарный венок и дорогой букет.

Громовик с детства не любила похоронную музыку, когда духовые инструменты, подзадоренные истерической флейтой, как будто специально выуживали из человеческой души горькие воспоминания, насильно заставляя навзрыд плакать участников похоронной процессии. Большой неуютный двор, расположенный в спальном районе промышленного мегаполиса, наводнили плачущие люди, от их слез двор, по самые крыши многоэтажных домов, затопила горечь утраты. Жанна вместе с водителем, который крепко держал венок и букет, двигались в эпицентр горя. Возле подъезда, где проживал Павел Шаман, стояло два одинаковых гроба оббитых дорогой атласной красной тканью. Рядом на крепких деревянных табуретках сидели сутулые и хмельные от успокоительных лекарств родственники. Периодически один из них начинал истошно кричать, ему тут же наливали очередную порцию валерьянки или давали таблетку «Новопассита».

– Почему два гроба? – спросила Жанна у заплаканной старушки.

– В одном Паша, а в другом Надя покоится. Господи, спаси и сохрани их души.

– Какая Надя?

– Медсестра, они ехали в одной машине. И оба насмерть. Господи, за что? Паша во дворе детскую площадку установил. Вот память после него и останется. А медсестра молоденькая, говорят – хорошая, Паша благодаря ее стараниям от инфаркта на ноги встал.

Жанна соображала быстро, очень быстро. Венок у нее один, а пострадавших в аварии двое. Хорошо, букет цветов есть. Она набрала запас воздуха в легкие и подошла к родственникам. Им было не до венков и сочувственных слов, однако Громовик со свойственной ей тактичностью поставила венок возле гроба Паши Шамана и вручила розы матери Нади. Она объяснила родным, почему на церемонии прощания отсутствует Александр Евгеньевич Чертков, приврав о нелетной погоде, которая всячески противостоит вылету частного самолета из Берлина. Похороны шли по стандартному сценарию, исключение составляло внушительное количество дорогих иномарок, перегородивших подъездные пути ко двору. Жанна смешалась с толпой. Она задумалась о ценности человеческой жизни, о том, что все мы смертны и переживаем по поводу пустяков, пока на встречную полосу нашей судьбы не выскочит случайный грузовик.

– Думаешь, Черт? – услышала Жанна мужские голоса за спиной.

– Нет, ангел с крыльями…

– У него выхода не было, силовики на хвосте сидят, базу «прослушки» накрыли, а еще два хлопца Шамана в следственном изоляторе маются, пятки у Черта горят. Вздумал первых лиц губернии прослушивать, а потом еще их и шантажировал. Жучара редкий.

– И снова вышел сухой из воды, а у Шамана двое детей.

– Паша знал, на кого работал, за бабки продался с потрохами, а какой классный ментяра был. Резонансные преступления на раз раскрывал.

Жанна обернулась и сразу узнала одного из заместителей губернатора Задорожья и начальника Горжилуправления. Оба смутились, увидев Громовик, их состоявшийся разговор явно не для прессы. Жанну боялись, бывших журналистов не бывает, а нынешних пиарщиков лучше десятой дорогой обходить.

– Здрасьте, – расшаркались оба.

– Здравствуйте.

– Скорбим, Жанночка, скорбим. Жизнь коротка. Вот, пришли Павла в последний путь проводить.